В этот миг я, Вайпулданья, стал охотником первого класса.
Я поднял камушек и бросил его так, чтобы он упал между головой валлаби и вилли-вилли. Шум вспугнул животное. Оно инстинктивно отпрянуло в сторону, ближе ко мне, и, остановившись, обернулось посмотреть, откуда этот шум. Его глаза, ноздри, уши были повернуты в противоположную сторону от истинной опасности.
Это было последнее движение, которое валлаби сделал по собственной воле. Пока камень летел, я бесшумно вложил копье в вумеру и метнул его прямо в тело валлаби.
— Попал! Попал!
На какой-то миг валлаби ухватился за древко копья своими лапами, похожими на человеческие руки, отчаянно стараясь его вытащить, а затем повалился вперед и испустил дух.
— Як-аи! Як-аи! — кричал Дэвис с вершины горки. Меня охватило волнение. Сердце забилось:
«Ты попал! Ты попал! А это было нелегко. Так подкрасться мог только настоящий охотник!»
Но тут я вспомнил, какое безразличие выражало лицо Улаганга, когда он убивал кенгуру (оно как бы говорило: «О, это пустяки!»), и подавил желание закричать в ответ моему юному товарищу. Вместо этого я поднял убитого валлаби и положил к его ногам:
— Отнеси Улагангу и расскажи ему о вилли-вилли.
— Большой, жирный! — приговаривал Дэвис. Для меня не было лучшей похвалы.
Мальчик наклонился и попытался поднять валлаби себе на плечи. О, тяжелый! Дэвис вспомнил, что до лагеря не меньше двух миль. Валлаби и в самом деле был тяжелый, и мы несли его вдвоем, взявшись за длинный хвост и тонкие лапы, которые на этот раз не поймали муху, предупреждавшую своим запахом, что в лесу поблизости появился опытный охотник.
Мой отец, мать и дядя Стэнли Марбунггу были приятно поражены.
— Теперь ты можешь кормить семью. Ты стал первоклассным охотником, — сказал отец.
— Я его вырастил — сказал Марбунггу.
— Я его выносила вот здесь, — моя мать погладила себя по животу.
— Я его выучил, — сказал Улаганг. — Теперь он может прокормить жену и детей. Маюлджумджумгу рассказал мне о вилли-вилли, о том, как ты бросил камушек и заставил кенгуру приблизиться. Друг, я буду охотиться с тобой.
Сказать младшему товарищу, что ты готов с ним охотиться, было знаком высшего одобрения. Улаганг, по-моему, гордился больше всех, не считая меня, конечно, ибо моя гордость была беспредельна.
После этого я постоянно охотился и убивал животных. Подкрадывался я к ним, уже не прилагая для этого усилия, и редко возвращался в лагерь без добычи.
Однажды я по сути дела заслужил лавры мастера охоты, выследив и убив динго, дикую собаку, самое пугливое и хитрое животное леса, но по иронии судьбы никому не мог рассказать об этом подвиге.
Я преследовал ее сто ярдов, до небольшого крика, подбираясь с невероятными предосторожностями, терпеливо ждал, пока она принюхивалась и прислушивалась, и, чтобы свист моей вумеры и копья не был слышен, метнул оружие, когда динго начала пить.
Лап-лап-лап-лап-лап…
Теперь дикая собака не могла меня слышать, и я выстрелил. Вскоре она сдохла.
Не многим из моих сородичей удавалось убить собаку динго или хотя бы приблизиться к ней на расстояние броска. Меня обуревало желание поддеть ее труп на конец копья и положить его к ногам Улаганга. Но динго — мое второе «сновидение», мой второй тотем[28].
Если станет известно, что я убил динго, мне придется возместить ущерб моим двоюродным сестрам и братьям: детям сестры моего отца, их сводным сестрам и братьям. Таков закон. Чего бы они ни потребовали из моего имущества — копий, бумерангов, утвари, одеял, платья, — я должен им безропотно отдать за мое «сновидение», даже если останусь нищим.
Этим законом иногда пользуются, чтобы расквитаться с человеком, который по оплошности оказался неучтивым или обидел соплеменника. Если, например, мне очень хочется курить, а мой друг вытаскивает из полной пачки сигарету и закуривает, не предлагая мне, я могу убить одно из его «сновидений» — может быть, гуану, змею или летающую лисицу — и принести в лагерь.
— Пачку сигарет! — потребую я. — Всю целиком! Десять фунтов, что ты выиграл вчера в карты! Твой перочинный нож! Рубашку с тела!
И он должен выполнить все мои требования, чтобы выкупить свое «сновидение».
Ведь я могу потребовать все, что угодно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В лагерях аборигенов всегда много собак. Это наши друзья. Многие из них нечистокровные псы — плод любви местных сучек и динго. Но независимо от породы они приносят большую пользу, и не только тем, что помогают разыскивать змей и гуан.
28
Члены тотемической группы, или рода, обладают совместно одним или несколькими тотемами, а порою и абориген принадлежит к нескольким тотемическим группам одновременно.