Губы темного бога приоткрылись, словно для поцелуя, пока я одной рукой нежно гладила его по щеке, а второй заносила над его грудью сверкающий осколок. Чувство жалости охватило меня, а я чувствовала, что не могу опустить руку со смертельным оружием. Мгновенья стали вечностью. Я проклинала себя за малодушие и растерянность. В мечтах это казалось намного проще, чем наяву…
Я чувствовала его нежную руку, скользящую по моей ноге, ощущала, как к горлу подкатывается предательский ком. «Давай!», - мысленно умоляла я себя, чувствуя, как решимость медленно испаряется. «Он убьет меня. Так или иначе…», - проносились в голове хаотичные мысли.
Закрыв глаза и простонав, я резко опустила руку с осколком, нанося смертельный удар.
Глава первая. Светлое будущее
Из вечной мерзлоты морозилки на меня смотрел кусок, предположительно, мамонтятины, бережно завернутый в пакет, который я помнила еще с мая месяца. Где-то внизу начинался звонкий и радостный капель, а пласт многовекового льда, с треском отвалился в подставленный тазик. Судя по размерам льдины, на ней не хватало только пингвинов, караулящих проплывающие мимо пароходы с пафосными названиями.
- Привет, Андрей, - вздохнула я, шурша мерзлым пакетиком из которого торчала каменная рыбья голова. Это – Андрей. Он переехал ко мне еще в марте и поселился в морозильнике на ПМЖ. Раньше он был просто карпом, а после месяца созерцания, я начала с ним вежливо здороваться, открывая морозилку в поисках пельменей или фарша. Еще спустя два месяца я стала спрашивать у него разрешение, чтобы забрать остатки пакетиков, а потом решила дать ему имя.
Каждые выходные я клятвенно божилась приготовить его, даже смотрела рецепты, но выходные пролетали, а Андрей все так же грустно смотрел на меня, пока моя рука шарила в поисках чего-то съедобного.
То, что Андрей – старожил морозилки, становилось понятно даже по тому, с каким презрением он смотрел на мир. Я была уверена, что если мне понадобиться отбиваться от полчища врагов, то я предпочту взять в руку Андрюшу, чтобы с наслаждением смотреть, как вражеские мечи разбиваются об него на осколки, как, собственно, мой старый ножик.
- Берешь слабо-соленого тюленя, - бурчала я, извлекая из таких мерзлых слоев, куда не совалась рука человека еще с предыдущей зимы, пакетик с сомнительным содержимым. Других предположений, что спряталось в целлофане, у меня не было.
- Прощайте, - вздохнула я, глядя на тазик, в котором лежали стратегические запасы на случай крайнего голода.
Холодильник честно попытался заурчать, но выдал такой звук, от которого, если бы земля стояла на слонах, один слон по-любому бы скончался от разрыва сердца. Еще одна тщетная попытка добить выживших соседей, и холодильник умолк навсегда. На всякий случай я все еще по инерции прислушивалась к звукам в подъезде, в надежде, что мне не собирают на похороны из-за «дррррррр!» посреди ночи.
- Реле, - повторила я, вспоминая разводящего руками мастера. Никогда я еще так не нервничала, расхаживая вокруг специалиста, как родственники пациента возле операционной, чтобы услышать неутешительный приговор. Ре-ле.
На меня с укором смотрела свинья-копилка, а до зарплаты оставалось сто рублей и две недели. Буквально три дня назад пала смертью храбрых в боях за мой скромный ужин старенькая микроволновка. Она была настолько древней, что я честно прятала ее от людских глаз, понимая, что как только ее увидят, то тут же побегут перечитывать Женевскую Конвенцию и стучать в соответствующие инстанции, убеждая всех, что по степени излучения по сравнению с ней где-то отдыхает атомная бомба.
До этого тихо скончался фен, дунув на меня в последний раз адским дыханием и запахом паленой пластмассы.
- Протянем! – думалось мне при взгляде на коробочку с новым феном. «Ноги!», - подсказывал мне плавающий график с тонущей зарплатой.
- И ты, друг, - проскрипела зубами я, чувствуя себя археологом. Так! И где журналисты? Где конференции по археологии? Где сенсационные заголовки? Женя нашла Трою! Я не знаю, на обрывке пакета написано «…троя», так что тут сложно возразить.
Троя упала в тазик к Андрюше и мамонтятине. Жадность требовала сделать все возможное, чтобы спасти продукты, а совесть настаивала на том, чтобы я похоронила Андрюшу, а не выбрасывала его вместе с остальными. Он не заслужил такой участи, будучи верным спутником всех моих ночных перекусов.