— Плетем макраме, корзинки и интриги, — вздохнула я, в надежде, что меня все-таки отпустят. — Иногда браслетики из бисера! Клуб очумелых ручек… Просто маленький кружок по интересам.
— Вы готовили покушение? — прищурился стражник, сжимая кулачищи.
— Честно, нет. Мы готовили солянку, суп, гуляш, но покушение не готовили. Это тот рецепт, где два стакана молока на одну жирную селедку? Вы про это? — поинтересовалась я, понимая, что нужно как-то выбираться из передряги. Вот сволочь зубастая! А он подумал, кто его кормить будет? Ничего-ничего! Вот вернусь, сразу поймет, что солнце, воздух и вода — наша лучшая еда! Мы с ним все диеты вместе пройдем! Я-то выживу, не в первый раз, а за этого мерзавца, не ручаюсь!
— Ты знаешь в лицо остальных? — прокашлялся стражник, пока я мысленно тащила домой еще десяток котят.
— О нет, что вы! — наиграно удивилась я, пожимая плечами. — Мы скрываем лица, потому что нам стыдно!
— Хорошо, если я приведу людей, вы сможете их опознать! Сказать точно, член это организации или нет? — прищурился дознаватель, а огарочек свечи уже капал воском на стол.
— Да как вы можете! Я — приличная девушка! — обиделась я, надув губы. — То, что я — единственная женщина в организации, еще не значит, что я знаю всех в яйцо! Вы как себе это представляете? Хм. Этот наш, этот наш, этого тоже помню, а этот, кривой, вообще не из нашей организации? Вы так себе это видите!
— Как можно в вас вступить? — не отставал от меня следователь, судя по натужному сопению, делая какие-то выводы, но не озвучивая их вслух.
— Вступить в нас легко! Отмыться сложно! Но если поковырять палочкой. — ответила я, сглатывая.
— Я узнал, что хотел! — сурово произнес бугай, вставая из-за стола и громыхая доспехами. — В тюрьму ее! Для политических заключенных! В Волчью Пасть! Ничего, посидит немного, еще что-нибудь интересное вспомнит!
— Так ведь там все камеры переполнены, — послышался голос за дверью, а меня уже вытаскивали из комнатушки, передавая с рук на руки целому эскорту.
— Ничего, что-нибудь придумайте. Связать ей руки, чтобы не сбежала! — отмахнулся начальник стражи, отдавая приказ сменить караул. Он был явно высокого мнения о моих акробатических способностях. Еще бы! На связанных руках далеко не убежишь!
Меня волокли по коридору, лестнице, а потом погрузили в крытую повозку без окон. Конь тронулся, а я затряслась по ухабам, потирая ушибленный филей. «А есть неприятности другого размера? На пару размеров больше! А то эти что — то жмут слегка!», — причитал внутренний голос, пока меня бросало из стороны в сторону. Ничего, я еще в тюрьме не сидела! Вот выйду оттуда, светясь здоровьем, как чернобыльская сторожевая, будете знать!
Повозку шатало, а я уже составляла план — график мести, прописывая его на долгие месяца вперед. Ай! Не в дрова везете! Поосторожней, что ли!
— Прррр! — послышался голос, а повозка дернулась и встала. — Получайте! Заговорщица!
Дверь распахнулась, а меня вытащили из деревянного ящика, ведя под поднятыми зубцами очень знакомой мрачной крепости.
— В камеру ее! — скомандовал кто-то позади, а меня снова потащили вдоль узкого и темного прохода, правая сторона которого напоминала зоопарк, а левая — великую Китайскую стену.
— Из дворца, значит? — переспросил кто-то, пока стражник, идущий впереди, подсвечивал решетки коптящим факелом. — Ну, значит, к бывшему камердинеру! Пусть там сидят, обсуждают дворцовую жизнь!
Глухая дверь с лязгом распахнулась, а меня втолкнули в камеру. На полу сидел тот самый узник, которого мне заказали на ужин. Седые волосы полностью покрывали голову, а я чувствовала, как на мне трещит платье. Не могу понять, что у меня с руками? Пальцы становились толще, а я стала ощупывать свое лицо. Один… Что?!! Второй, третий! Перекличка подбородков прошла успешно! Как это? Откуда это?
— Чего удивляешься? — сипло произнес узник, тяжко вздохнув. — Это особая тюрьма! Здесь снимаются все магические заклинания. Никакая магия здесь не властна. Даже артефакты портятся.
Стража удалялась, а я прислушалась. От платья остались одни воспоминания, а я посмотрела вниз, видя знакомые очертания живота. Да.
— Сколько, думаешь, продержится? — спросил один голос, а следом что-то проскрипело и звякнуло. — Ставлю золотой, что ее хватит на сутки. А дальше она сама во всем сознается!
— У нас кто в этой камере с камердинером продержался дольше всех? — спросил второй, а ответ я так не расслышала из-за грохота.