— Итак, — послышался суровый голос, а на меня смотрел детина с огромной дубинкой, тонко намекая на то, что прописку здесь не спрашивают, а, скорее, оформляют. — По какому делу? Родственника от смерти спасти? Так это мы мигом! Тащите сюда родственника, а мы обеспечим смерти достойный уход!
В коридоре стояли два огромных мужика, вооруженными мечами, а я оглядывалась по сторонам, в надежде, что сейчас ко мне выйдет доктор.
— Короче, вы можете притащить сюда родственника, прийти сами, полежать, посидеть, пока смерть вас ищет, а мы ее если что., - рекламировала услуги вооруженная до зубов регистратура. — Смерть — она же хитрющая! Но сюда она точно не сунется, уж поверьте!
— Это раньше родственники защищали от смерти друг друга. Сейчас это делаем мы! Всего лишь три золотых, и вы под надежной защитой! — поддакнул еще один вооруженный до зубов хирург с двухметровым скальпелем.
— А почему именно больница? — мой заплывший глаз дрогнул, пока я осматривалась вокруг.
— От слова «боль»! Мы причиняем смерти боль, поэтому и «больница», — отозвался крайний патологоанатом. — Могем все показать!
За углом показался столик, за которым резались в карты еще два охранника, стоящие на страже жизни и здоровья населения.
— Регист! Ратура! — рявкнул мой провожатый, а закованные в латы «доктора» подняли бритые головы. — Хватит вам тут карточки свои раскладывать! У нас посетитель!
Пчелиные укусы брали пример с юности, лета и любви, поэтому решили пройти сами собой…
— Вот! — послышалось над моей головой, а я заглянула внутрь, видя ряд деревянных коек. — Это поменьше плата! Есть побольше! Там два рвача приставлены к вам! Смерть точно к вам не проберется!
— Аааа! — мои брови поднялись вверх, а мимо меня вальяжной походкой прошел настоящий стоматолог, разминая кулаки. — Понятно.
В следующей палате сидела с ногами на кровати женщина.
— Не боись! — утешил ее мой провожатый, закинув дубину на плечо. — Завтра мы тебя выпишем отсюда!
Возле еще одной двери лежал мужик, которым легко можно пугать соседей и местный криминалитет. В руках у него была бутылка, из которой содержимое выливалось на деревянный пол.
За углом нас ждало еще двое мордоворотов, вальяжно расположившихся возле окна.
— Сани, Тарка! Быстро сменили Утку! — рявкнул мой провожатый, потрясая дубиной. — А то он уже нализался!
Если я сейчас попрошу кого-то ущипнуть меня, чтобы проснуться, есть ли гарантия того, что мне не отщипнут половину филея?
— Мы только начинаем! — довольным голосом произнес главрвач. — Это я придумал! Дай-ка думаю, заработаем что ли? А то раньше родней собирались, караулили в день встречи со смертью, а зачем? Зачем, спрашивается? Да и чем защищали? Палками, камнями? У нас тут мечи, кольчуги и дубины! Это же надежней! А если родственников нет, то как быть? Не соседей же просить! Здесь у нас Рен и Ген. Два брата! Сегодня только заступили на работу! Бывшие стражники!
Мне ткнули пальцем в толстенную дверь.
— Очень опасные ребята! — предупредили меня, пока я брела по коридору, который заканчивался стулом. — С ними лучше не шутить! Так что тащите сюда родственника, и сами тащитесь, коли жить осталось всего ничего. Можете записаться сразу, потому как мы тут очереди ожидаем! Смотрите, чтобы места были!
Я шла обратно, пытаясь убедить свои глаза в том, что то, что я только что видела, это — не сон.
— Мы еще кормить собираемся людей! Но за отдельную плату! — оповестили меня, а я поняла, что залогом крепкого здоровья в этом мире является умение вовремя умывать руки.
Странно, но у меня, кажется все прошло! Я совершенно здорова! Прямо чувствую прилив сил, чтобы уйти отсюда подальше!
Дверь за мной захлопнулась, а я очутилась на улице, кутаясь в свой балахон. Косу я где — то потеряла, совесть тоже… Старые часы показывали полдвенадцатого, а я спохватилась.
— Мне же еще ритуал проводить! — занервничала я, тут же очутившись в храме и беря пустой улей и книгу. — Переноси!
Черный вихрь перенес меня в какое-то мрачное местечко. Меня покачнуло, и я едва не выронила книгу и улей. Отлично! Раз. Два. Три. Семь! Семь дорог! «Разденьтесь догола!», — прочитала я в книге, стягивая с себя черную мантию и вешая ее на ветку чахлого деревца, которое скрючилось, словно после моего фирменного гуляша.
— Разделась, — пробурчала я, снимая бельишко и вешая его рядом. Ветерок шелестел моими пожитками, пока я, кряхтя, стягивала с себя стоптанные туфли. Первый, второй.