— Колдуй баба, колдуй дед! — зловещим голосом произнесла я, вспоминая чью избушку я снимаю с почасовой оплатой нервами без ведома владелицы. — Хрен стоит, а толку нет!
— Что?!! — тут же нашел пропажу Бульдог, не сводя с меня глаз, пока я смотрела на него с прищуром.
— Она что? — занервничал Кот, делая шаг назад. — Заколдовала тебя? Ах, ты, стерва!
— Колдуй баба, колдуй дед! — прошептала я все тем же зловещим голосом, глядя с улыбкой на второго соискателя неприятностей. — Есть работа. Денег нет!
Ну как? Достаточно я тут всех прокляла, чтобы со мной вели себя повежливей?
— Многоуважаемая колдунья, не могли бы вы проследовать за нами и заодно снять с нас проклятия? — как-то натянуто вежливо спросил Бульдог, которому только что едва ли не отгрызло половую чакру. А почему бы не поехать? Удачно все сложилось. И бездне душонка, и мне возврат в храм.
Я села на телегу, прижимая к груди свою липкую от меда книженцию, а колеса запрыгали на кочках. Пока нас несло по проселочным пыльным дорогам, я подгребла свою накидку. Интересно, сработает ли ритуал? Я представила нашу свадьбу, мою пухлую ручку в его руке… Ой, а белый меня полнит! Хотя… Мечты простилались ковровой дорожкой далеко — далеко, за грань завтрашнего дня, а я думала о том, как в огромном дворце появилась комната для котишек. Почему бы и нет? Интересно, он любит котят? А хомячков? Если он больше любит щенков, то за мной дело не заржавеет!
— Приехали! — послышался голос, а я покрутила головой, не заметив как мы подъехали к красивому дому, возле которого стояла еще одна карета с надписью «Скорая помощь».
Дверь открылась, пуская свет на темные ступени, я поднималась, видя бледное, иссушённое временем лицо женщины, которая прижимала к губам платок. Она мельком посмотрела по сторонам, словно выискивая кого-то, а потом поторопила меня, закрывая за мной дверь.
— Проходите быстрее! — приказала она, осторожно отгибая темную ткань занавески и выглядывая на улицу. Надеюсь, что у нас тут не собрание клуба анонимных параноиков!
— Запомни, сынок! — слышался взволнованный, срывающийся на плач голос, когда меня вели по лестнице. — Если Смерть сюда прорвется, то ты должен загадать ей.
— Да отстань ты от него, — глухо произнес мужской. — Здесь скорая. Все будет хорошо. Женщина, которая встретила меня, осмотрелась по сторонам и постучала в закрытую дверь.
— Ведьму привезли, — глухо произнесла она, прислушавшись к ответу. — Пароль: омлет!
Дверь открылась, а меня ввели в комнату с огромной кроватью. Вокруг кровати, возле каждого окна стояли вооруженные мордовороты. Один из них лихо поигрывал дубинкой, глядя в окно и хмуря густые, как усы брови. Казалось, что усы переехали выше, обнажая квадратную челюсть, густо усеянную кустарником щетины. Возле кровати на оббитых тканью стульях сидели бледный, молчаливый и какой-то нервный мужчина и женщина с заплаканными глазами в роскошном платье.
— У Седрика…, - голос женщины дрогнул, а мужчина положил ей руку на оголенное плечо, с которого съехала кружевная шаль, опадая с шелестом на пол.
— Последний день жизни, — трагичным, но громким голосом произнес мужчина, тут же стиснув зубы. — Мы вызвали карету скорой помощи, на случай, если смерть заявится к нашему сыну.
Я уныло посмотрела в сторону окна третьего этажа, возле которого стоял целый отряд, карауля по разные стороны роскошных штор. Где-то в моем воображении, я летела в черном балахоне прямо по небу, выставив руку вперед, дабы проще было пробить стекло и тем, кто встанет на пути. Черные одеяния развевались на фоне полной луны, а взгляд мой был скорбен и мрачен. «Это кто летит?», — спрашивали случайные прохожие, поглядывая в небо. «Это она! Ужас, летящий на крыльях ночи!», — ужасались все, пока я одной рукой на лету придерживала юбку, дабы не смущать никого и не смущаться самой.
— Она может появиться как угодно! — хрипловато заметил начальник реанимационной бригады, держа наготове сразу меч и кинжал. Вооруженный до зубов, он как бы намекал, что я и есть тот самый любить острых ощущений в неподходящем для этого, и весьма внушительном месте. — Будьте начеку!
Мое воображение рисовало новую картинку, как я, задыхаясь и обливаясь потом, карабкаюсь по стенам, шарю рукой по подоконнику в надежде, что наверху меня ждут и готовы принять по полной программе. Я могу еще зловеще пошипеть, чтобы придать драматического эффекта. Пусть готовятся к тому, что я пару раз упаду и сломаю шею. Тем, кто будет смотреть на мой спортивный подвиг. Поэтому советую всем набраться. И терпения тоже.
«А вот это, кстати, вариант!», — оживилась бездна. Мне показалось, либо он смачно облизнулся.