Глядя на их игру, приходилось удивляться, как англичане в Стокгольме умудрились забить им 7 «сухих» мячей, да еще вдесятером: одиннадцатый игрок был вначале встречи выбит грубо игравшими венгерскими защитниками.
Впрочем, существует поговорка: всякая команда играет так, как ей позволяет противник. Будь сборные Москвы и России хорошо сыграны, они, несомненно, проиграли бы с меньшим счетом. Минорным венгерским аккордом закончился олимпийский эпизод в истории русского футбола. Начались рабочие будни.
В 1912 году первенство разыгрывалось, как и в 1911 году, по двум группам. В первой участвовало семь команд. К прошлогодним участникам прибавились БКС, отказавшийся наконец от своей «блистательной изоляции», и «Новогиреево», перешедшее из группы «Б», куда в свою очередь «спустился» прошлогодний аутсайдер МКЛ. Во второй группе играло восемь клубов. Клубы класса «А» разыгрывали первенство по трем командам, клубы класса «Б» — по двум.
Если в 1911 году футбольным курьезом были женские команды, то в 1912 году не менее оригинален был случай с командой второй группы, носившей название «Вега». Капитан «Веги», заполняя перед соревнованием в протоколе графу «фамилии игроков», вписал туда... одиннадцать Ивановых. Неопытный капитан рассчитывал таким образом скрыть наличие в команде незаявленных игроков. Возмездие было суровым: «Вегу» сняли с первенства и исключили из лиги.
В наше время московская федерация футбола поступила бы иначе: зачла бы команде поражение и предложила бы выбрать другого капитана. Чем же в конце концов были виноваты игроки?
По первой группе чемпионами Москвы в третий раз стали морозовцы. На целых пять очков отстал от них занявший второе место Британский клуб спорта. Третьим был КФС.
Однако официальным первенством Москвы не исчерпывался футбольный сезон 1912 года. Параллельно с лиговым футболом бурно рос и развивался «дикий футбол». Если все лиговые клубы объединяли пятьсот-шестьсот игроков, то на окраинах и пустырях Москвы сражались тысячи энтузиастов кожаного мяча, у которых не было свободной десятки для уплаты членского взноса и влиятельных знакомых, которые могли бы дать им нужные для вступления в клуб рекомендации.
Кое-кто пытался вообще преградить доступ рабочей молодежи в лиговый футбол. Была выдвинута любопытная теорийка: физический труд, дескать, сам по себе развивает силу и ловкость, и потому рабочие должны считаться в спорте... профессионалами. Однако теорийка оказалась мертворожденной, над ревнителями чистоты любительских риз смеялись. Вообще же в то время принцип любопытства соблюдали свято. Спортсмен не должен был извлекать ни малейшей выгоды из занятий спортом. На этом основании профессионалами считались преподаватели физической культуры, поскольку они получали зарплату за свою деятельность.
В Англии была признана профессионалом молодая пловчиха, которой отец подарил в ознаменование ее побед серебряную статуэтку. В решении московской футбольной лиги о выдаче памятных жетонов игрокам команд, занявших в розыгрыше призовые места, имелась специальная оговорка, что эти призы не должны быть ценными. Когда я перебираю свои футбольные «трофеи», я вижу одни только небольшие бронзовые жетончики, на которых выгравированы дата и название первенства и место, занятое командой.
К чести русского спорта надо сказать, что «дикие» команды встречали широкую поддержку спортивной общественности. В 1912 году они объединились в «Союз футбольных команд, не входящих в лигу», разыгрывали районные первенства и первенство города, и «Русский спорт» печатал об этих соревнованиях подробные отчеты. Футбольный судья Алленов организовал Замоскворецкую лигу «диких» команд. Первенство Замоскворечья выиграла команда «Дом № 44». Уже по этому можно судить о росте «дикого» футбола — даже некоторые отдельные дома имели свои команды.
«Дикари» отличались тесной спайкой и предприимчивостью: своими силами расчищали и разравнивали московские пустыри, приспосабливая их под футбольные поля. Из «дикого» футбола пришли в лиговые клубы такие мастера, как Исаков, Владимир Блинков, Селин.