Футбольные команды превращаются в футбольные клубы, впервые разыгрывается первенство города по твердому календарю, в первых междугородних встречах кладется начало футбольному соперничеству Москвы и Петербурга, рождается спортивная пресса, на ее страницах появляются первые, еще робкие, по-дилетантски написанные отчеты о футбольных соревнованиях.
Немногочисленны были участники первого первенства Москвы, которое проводилось осенью в один круг. Их было всего четыре: Сокольнический клуб спорта (СКС), «Унион», Клуб спорта Орехово (КСО) и Британский клуб спорта (БКС).
СКС существовал уже несколько лет, в нем культивировался теннис и хоккей.
В 1909 году в клубе сооружается первое в Москве футбольное поле почти международных размеров с травяным покровом и трибунами в виде нескольких рядов скамеек.
«Унион» обосновался в Самарском переулке, также соорудив поле с травяным покровом, хотя несколько меньших размеров.
Оба клуба были основаны на средства меценатов: председателем Сокольнического клуба спорта (СКС) был владелец шелкоткацкой фабрики француз Мусси, почетным секретарем — хозяин большого ювелирного магазина Роберт Федорович Фульда, председателем «Униона» — биржевой маклер Миндер. Как видно из этих имен, спортивными меценатами были преимущественно иностранцы.
Иначе обстояло дело с созданием спортивного клуба в Орехово-Зуеве на ткацких фабриках Викулы Морозова. Здесь организаторами были профсоюзные работники и англичане, служившие на фабриках инженерами и мастерами. Вскоре в Орехово образовалось больше двадцати команд из фабричных рабочих. В 1910 году там был открыт стадион, живописно расположенный в сосновом лесу, с прекрасным полем, настоящими трибунами и хорошей раздевалкой. На нем ежегодно разыгрывалось первенство орехово-зуевской футбольной лиги.
Клубу спорта Орехово (KCO) суждено было сыграть большую роль в истории московского футбола; в течение четырех лет до первой мировой войны он неизменно выигрывал звание чемпиона Москвы.
Четвертым участником первенства был Британский клуб спорта. Московские англичане уже несколько лет назад организовали на Салтыковской улице спортивный клуб и там за глухим забором разыгрывали между собой товарищеские встречи по футболу и теннису. Чтобы принять участие в общемосковских соревнованиях, им пришлось мобилизовать все футбольные ресурсы английской колонии. Не осталась в стороне даже англиканская церковь: правым защитником в команде БКС был пастор Даун. Впрочем, удивляться не приходится: играл же в Лондоне один из архиепископов кентерберийских вратарем.
Секретарь СКС Фульда пожертвовал для розыгрыша первых команд кубок — первый футбольный кубок в Москве.
Вместе с еще несколькими быковцами я вошел в команду СКС. В ней приняли участие также ширяевцы и мамонтовцы. В команде объединились игроки первого и второго поколения московского футбола. Вратарем у нас играл Владимир Виноградов, защитниками — Петр Розанов и я, полузащитниками — Павел Виноградов, Парфенов и Константинович, нападающими Вентцелли, Роман и Виктор Серпинские, Скорлупкин и Федор Розанов.
Впервые начались регулярные тренировки. Два раза в неделю я садился со своим чемоданчиком на Арбате в трамвай; по вымощенным крупным булыжником улицам громыхали обитые железными обручами колеса извозчичьих пролеток и ломовых телег. Над витринами магазинов висели аляповатые вывески с фамилиями владельцев. На Арбатской площади, против церкви Бориса и Глеба, стоял усатый городовой, всегда один и тот же, в фуражке, белой рубашке, с шашкой на боку. Охотный ряд встречал нас приземистыми лабазами. Краснощекие приказчики — их тогда называли «молодцами» — в белых фартуках и кожаных черных лакированных манжетах поверх рукавов заманивали покупателей.
У Красных ворот посреди площади высились вполне реальные каменные ворота, вернее, высокая массивная арка, выкрашенная в красный цвет. Проехав под ней, трамвай спускался на Каланчовскую площадь с ее привокзальной сутолокой. Отсюда длинная прямая Каланчовская улица вела в Сокольники.
Я слезал у Сокольнической пожарной каланчи. Ноги сами несли меня к калитке в зеленом заборе, из-за которого долетал упругий, манящий звук: мои товарищи по команде били мяч. Через несколько минут я уже выходил на поле в футбольном костюме, испытывая ни с чем не сравнимое чувство легкости и мышечного нетерпения. Каждая жилка во мне играла, каждый мускул просил работы. Дорого бы я дал, чтобы еще раз пережить это чувство!
Нарочито медленно и небрежно спускался на поле и, ощущая, как мягко уходят в грунт шипы бутс, становился позади тренирующихся форвардов. Кто-нибудь из них откатывал мне мяч, я разбегался и бил по мячу, бил из всех сил, испытывая чувство полной мышечной разрядки. Думается, ни одно спортивное упражнение не может в этом отношении сравниться с ударом по мячу в футболе. Движение метателей в легкой атлетике, смеш в теннисе слишком сложны технически, и эта сложность отвлекает внимание спортсмена; боксер, нанося удар, должен думать о защите, пловец скован тяжелым, вязким сопротивлением воды.
В ударах по воротам, да и в игре между первой и второй командами заключалась вся наша тренировка. О легкоатлетических упражнениях, о специальной спортивной гимнастике, о разучивании технических приемов и тактических комбинаций, о сыгрывании отдельных звеньев команды мы не имели понятия. Да и откуда нам было знать, как надо тренироваться? Пример брать было не с кого, тренеров и методических пособий у нас не существовало.
23-е августа 1909 года надо считать знаменательной датой в истории московского футбола: в этот день состоялись первые календарные встречи первого розыгрыша футбольного первенства Москвы. Наш клуб играл с Британским клубом спорта. Мы проиграли со счетом 2:3.
Ясно помню один из эпизодов этого соревнования. Мяч был послан через меня к нашей лицевой линии, и Нэш, левый крайний нападающий англичан, устремился за ним. Я бежал рядом, отстав на полшага. Нэш замахнулся, чтобы пробить с полулета по снижающемуся мячу и послать его к нашей штрафной площади. Я мог дотянуться до мяча и прижать его подошвой, но не сделал этого: был уверен, что Нэш не поспеет к мячу, что он уйдет в аут. Однако я ошибся на долю секунды: в то мгновение, когда мяч коснулся лицевой линии, Нэш точным ударом направил его к нашим воротам, и центральный нападающий БКС Джонс молниеносно забил гол. До сих пор помню отрывистый удар мяча о доску в глубине ворот, за которую крепилась сетка, укоризненный взгляд нашего вратаря Виноградова, охватившее меня жгучее чувство стыда за свою оплошность. С тех пор я всегда предпочитал играть наверняка, а не заниматься сомнительными расчетами секунд. Каждый матч по-своему поучителен...
...За два месяца до начала розыгрыша, 29-го июня, произошло событие, знаменательное не только для московского, но и для всего русского спорта: после нескольких лет перерыва снова стал выходить еженедельный журнал «Русский спорт», орган российских коннозаводчиков. В нем печатались родословные и фотографии знаменитых скакунов и рысаков, портреты их владельцев в роскошных шубах, сюртуках и мундирах, известных наездников и жокеев, объявления о скачках и бегах, занимавшие несколько страниц с таблицами выдач по тотализатору, описания бесчисленных в то время авиационных катастроф, фотографии «мировых» чемпионов профессиональной борьбы, подвизавшихся в летних садах «Аквариум» и «Эрмитаж», рекламы разных торговых фирм, А на задворках журнала можно было найти скромные, в несколько строчек заметки под заглавием: «Фут-боль», «Лаун-теннис», «Сокольская гимнастика», «Гребля в императорском речном яхт-клубе».
Почему же нельзя было приступить к изданию спортивного журнала в современном понимании этого слова? Очень просто: спорт не был еще достаточно распространен, и журнал не нашел бы сбыта.
С большим интересом перелистываешь комплекты «Русского спорта» старых лет. На их потемневших страницах читаешь летопись младенческих времен нашего физкультурного движения и видишь фотографии его пионеров. Трогательно и немного наивно выглядят эти борцы-любители и гимнасты, стоящие в лихих позах, лыжницы, теннисистки и велосипедистки в длинных широких юбках, кофтах и громоздких шляпах.