Временами оба Мика казались ближайшими друзьями. Они запирались в доме Джаггера на Чейн-Уолк и беседовали часами. Потом вдруг случались размолвки, и они по нескольку дней не разговаривали друг с другом. Это была странная дружба.
Однажды я слышал, как девушка Тэйлора, Рози Миллер, ссорилась с ним до криков по поводу его слишком тесного общения с Джаггером.
Тэйлор долго крепился, но затем начал все в возрастающих количествах нюхать кокаин. Иногда он нюхал так много, что ему приходилось выковыривать из носа ногтем толстый белый налет. Поэтому я не сильно удивился, когда он сказал мне, что чрезмерным употреблением наркотика сжег себе носовую перегородку. Это часто случается с теми, кто много нюхает.
— Мне надо ехать в Лондон, чтобы поставить новую пластиковую перегородку, — сказал Мик мне. И хотя я не видел его перегородку своими глазами, я ему поверил.
6 января 1971 года Рози родила дочку, Хлою, и восторг Мика от маленького создания смешивался с опасениями за будущее — его собственная жизнь все больше становилась похожа на жизнь Кита.
— Я устал от всего, — признавался он мне. — И чувствую, что теряю связь с реальностью.
Мик Тэйлор не был столь импульсивен, как Брайан Джойс, но я видел, что к нему в группе начинают относиться похожим образом. Он обиделся, когда Джаггер и Ричардс хотя и одобрили его идеи по изменению звучания «Роллинг Стоунз» в «Goat's Head Soup» и «It's Only Rock'n'Roll», но отказали ему, когда он попытался включить в альбом свою песню. Он никогда не спорил с ними, никогда не имел сил с ними бороться, но, как и Брайан, ощущал, что с ним поступают не очень хорошо. Мик и Кит стремились выделяться и в меньшей степени хотели денег за то, что были единственными композиторами в группе. Но стоит только посмотреть на сложнейшее музыкальное полотно, которое Тэйлор соткал на таких вещах, как «Time Waits for No One», чтобы понять, что он очень талантливо изменял сырой материал, написанный Миком и Китом. Какое-то время Тэйлор просто удовлетворялся сознанием того, что пишет красивую музыку. Потом он взялся время от времени играть с друзьями вроде Майка Олдфилда и Билли Престона. В конце концов он понял, что есть только один выход. Уйти.
Он обсуждал это с друзьями, и слухи о его уходе как-то дошли до Джека Брюса, бывшего басиста «Крим». Он предложил Мику присоединиться к своей новой команде. Так и произошло. Стремясь покинуть группу тихо и безболезненно, Тэйлор позвонил в офис «Роллинг Стоунз» и попросил передать Джаггеру, чтобы тот искал нового гитариста.
Джаггер был в то время с Бьянкой в Никарагуа и пришел в бешенство, когда услышал новость.
— Конечно, мы найдем себе нового гитариста, такого же светловолосого и такого же высокого, но который будет способен создавать что-то стоящее, — презрительно заявил он журналистам по возвращении.
Вернувшись, Джаггер выяснил, что еще три недели назад, когда музыканты встречались, Мик ничего не говорил о своем уходе.
— У него вроде все было нормально тогда, — говорил Джаггер.
— Возможно, у него были свои личные проблемы, но нас они не касались. Я даже не знаю, что это за проблемы. Мне кажется, что с его стороны было немного необдуманно сообщать нам о своем уходе за день до того, когда мы вот-вот уже собирались записываться, но, может, он все решил в последний момент.
Джаггер быстро отмел предположения, что Тэйлор ушел из-за того, что не выплачивали его справедливую долю из дохода группы:
— Конечно, мы все хотели бы получать больше. Но Мик получал столько же, сколько и я.
Тэйлор хотел уйти с минимумом шума. Он сказал журналистам, что в его уходе нет ничего личного и никаких трений с остальными Роллингами у него не было:
— Меня очень тревожат разговоры насчет гонораров, процентов и тому подобного. Я ушел совсем не поэтому. Последние пять с половиной лет в «Роллинг Стоунз» были захватывающим и на все сто процентов прекрасным периодом. А что касается моего отношения к другим четырем членам группы, то я уважаю их — и как музыкантов и как людей. Я восхищен тем, что делает группа, но думаю, что сейчас для меня настало время уйти и заняться чем-то новым.