Жаль.
20 октября 1978
Четыре дня назад я ожидал визита журналиста, который хотел взять у меня интервью о романе «Человек с собачкой», написанном в 1963 году в Эшандене. Эткен известила его, что я вряд ли смогу ему помочь, поскольку она знает: закончив роман, я тут же забываю его, особенно интригу, а перечитывать свои книги просто не способен.
Но журналист настаивал: бельгийское, а следом швейцарское телевидение собираются показать спектакль по этому роману, и он жаждет задать мне несколько вопросов.
Весь вечер, предшествовавший визиту журналиста, я смутно соображал, что мне рассказать. С полки, где стоят еще не прочитанные книги, я машинально взял толстый том Жака Бреннера «История французской литературы с 1940 года до наших дней».
Я был поражен, обнаружив, что мне там отведено довольно много места и, главное, что большой кусок посвящен именно «Человеку с собачкой».
Роман написан от первого лица, то есть главный герой рассказывает о себе. Единственное, что я помнил до прочтения анализа Бреннера: это очень грустная история человека, сперва преуспевавшего в жизни, но потом отсидевшего несколько лет в тюрьме и дошедшего до крайней степени бедности.
Помню, что сидел он в тюрьме Пуасси и был там библиотекарем. И еще: он обитал в чердачной каморке недалеко от Вогезской площади — этот район мне хорошо знаком, я там прожил около десяти лет. Единственным его другом была маленькая дворняжка. Почему и как он дошел до этого, я забыл и узнал, только прочтя следующие строки:
«Является ли Феликс Аллар одним из тех неистовых ревнивцев, которых неоднократно изображал Сименон? Нет, и он сам открывает читателю свою тайну: он убил своего компаньона, любовницей которого стала его жена, потому что случайно узнал некоторые его отзывы о своих деловых качествах.
— Он всего лишь тщеславный болван, — сказал о нем компаньон».
И рассказчик — Феликс Аллар — комментирует:
«Вот в чем суть дела: я понял, что это правда. Только он не имел права так говорить. Не имел права лишать меня чувства собственного достоинства, уважения к самому себе. Никто не имеет права на это, потому что, утратив уважение к себе, человек перестает быть человеком».
Это помогло мне, когда на следующий день журналист допрашивал меня о романе. Как-никак речь там идет о чувстве, которое я нередко старался показать в своих романах. Кажется, в Евангелии сказано: «Человеку нужен хлеб».
Я полагаю, что человеку прежде всего нужно чувство собственного достоинства.
И я задаю себе вопрос: не является ли ощущение тревоги, о котором сейчас так много говорят и для которого отыскивают самые разные причины, следствием того, что человека лишили чувства собственного достоинства?
Не начинается ли этот процесс с детства? Ведь у ребенка тоже есть достоинство, и, когда его задевают, он страдает. А между тем сколько невольных унижений терпит ребенок в детском саду и начальной школе! Товарищи очень скоро обнаруживают его слабые стороны и начинают изводить. Оттопыренные уши, заячья губа, небольшое косоглазие, даже просто рыжие волосы — все может стать поводом для насмешек. Заикания, даже легкого, вполне достаточно, чтобы весь класс катался от хохота.
Если мальчик отказывается бить других, избегает драк, не водится с хулиганами, его дразнят девчонкой или трусом.
Воспитатели не многим умнее детей и зачастую оказываются безжалостными к так называемым «слабым ученикам», как будто каждый обязан быть первым у себя в классе.
Родители же, исполненные самых лучших побуждений и любви, тоже не отстают по части унизительных замечаний. Нет нужды приводить примеры. Всякий, кто вспомнит свое детство, легко их отыщет.
В коллежах агрессивность, чтобы не сказать детская жестокость, направлена по преимуществу на слабых и наиболее чувствительных. Горе тому, кто в определенных ситуациях не способен сдержать слезы.
Но вот уж где унижение является основой основ, так это в армии.
— Значит, вы студент философского факультета? Прекрасно, пойдете чистить сортир.
Это уже стало классикой.
А когда армейская служба закончена, надо поскорей зарабатывать на жизнь. Мне могут сказать, что мы живем в эпоху, когда сотни тысяч людей, желающих трудиться, являются безработными.
Я знавал времена, когда безработицы не было. Тем не менее найти работу, способную приносить хоть какое-то удовлетворение, было нелегко и тогда. Мастера, отдел кадров, который считает каждого нового работника неприятной неизбежностью, всячески стараются унизить вас.