Валерка замолчал и обхватил лицо ладонями. Его плечи вздрагивали.
Я молчал.
Наконец Валерка опустил руки и затравлено посмотрел на меня.
— Я верю тебе, — тихо сказал я.
— Верите? — робко спросил он.
— Да. Не на сто процентов, конечно, но сумасшедшим я тебя не считаю. Расскажи все, пожалуйста.
И Валерка рассказал. Про то, как около месяца назад он услышал чей-то голос, когда гулял здесь, на Замковой Горе. Вернее — увидел голос. Сны. Отголоски снов. Увидел небесные водопады и купающихся в них драконов. Почувствовал страх и тоску за каждой картиной-сном. И понял, что это такое — одиночество существа, чей сон должен длиться не одну тысячу лет. И что такое потерять память после этого, проснуться необузданным, ничего не помнящим диким существом.
У каждого дракона должен быть проводник, который видит его Небесную страну… Проводник, который сможет заставить дракона вернуть воспоминания.
Он, Валерка, взвалил на себя эту ношу. Он рисовал водопады. Рисовал такими, какими они являются дракону в его снах. Ведь если дракон увидит картину после того, как пробудится, он же обязательно должен вспомнить свою волшебную страну.
— Я уверен, что вспомнит, — добавил Валерка. — Уверен. И он вот-вот проснется, я чувствую. Мне надо успеть… Всего одну картину! Но она должна быть совсем похожей. Чтобы дракон увидел ее и стал таким, как и прежде, до сна. Я покажу ему…
— Значит, дракон просыпается… — я в замешательстве потер лоб. — Хм. Раньше я как-то не думал об этом образе… столь буквально. Конечно, в искусстве встречается такая аллегория, но… — я собрался с мыслями и продолжил, тщательно выбирая слова: — Обещаю, что поразмыслю над твоим рассказом. А ты обещай, что постараешься быть разумным. В конце концов, если ты простудишься, то совсем не сможешь сюда приходить, правда? Поехали, я отвезу тебе домой. Уже поздно.
В эту ночь мне снились чудесные сны. Огромные драконы резвились в играющей на солнце радуге и стремительно бросались в искрящийся водопад. И маленький мальчик, который стоял и рисовал этих прекрасных величественных созданий. Возле него толпились драконы-малыши. Отталкивая друг друга, они заглядывали в мольберт, любуясь рождающейся картиной.
Или это была только подслушанная мною Валеркина мечта?
— Сергей Петрович, вас к телефону.
— Да, хорошо, спасибо. Витя, не мажь по одному месту — акварель должна быть прозрачной. Делай пока передний план, а потом я покажу, как аккуратно смыть ошибочный мазок… Иду-иду!
Я очень не люблю, когда меня отвлекают во время занятий, но, едва я услышал в телефонной трубке Валеркин голос, как раздражение вмиг исчезло.
— Валерка! Что случилось?!
Его голос был далеким и еле слышным.
— Он просыпается! Я иду на Замковую Гору. Мне нужно срочно! Вы приедете?
— Да! Валера…
Но связь прервалась, и раздались короткие гудки. Я в сердцах бросил трубку.
До конца занятий оставалось еще около часа.
Сегодня снова был ливень — не успевал прекратиться, как начинался вновь с прежней силой. Второй день подряд природа не давала людям поблажек, проливая на землю всю накопившуюся за сухое лето влагу. Более неподходящего дня нельзя было и представить! Я гнал машину по темнеющей вечерней дороге. На поворотах заносило, я чертыхался, с трудом выравниваясь; пару раз только чудо уберегло от столкновения с такими же торопыгами, несущимися по скользкому асфальту встречной полосы.
Когда я подъехал к Горе, то Валерки на ней не было. Еще издалека я заметил какие-то белые лоскутки на траве у обочины. Как пятна пролитого молока на зеленой скатерти.
Это оказались не лоскутки…