— Виола, мы приехали, — умелец поцелуев слегка отстранился, но я только сейчас ощутила его руки, сомкнувшиеся на талии.
— Что же, прекрасно, — вспоминаю, где нахожусь. Мышцы лица потягивало от длительного лобзания, язык почти не слушался. Я не жалела ни о чем. «Это всего лишь поцелуй», — успокаиваю свои взбесившиеся гормоны. Достаю зеркальце из сумочки. Поправляю прическу. Губы припухли. Бесстыжие зеленые глаза загадочно сверкают. Если Сварский хотел такого эффекта, то он его добился. Все очень правдоподобно. Разгоряченная женщина слегка полупьяна от близкого контакта с красавцем мужчиной.
Замечаю, что не одна я возбудилась, забыв о приличиях. Сварский поправляет вздыбленный член. Ухмыляюсь:
— Ничто так не убивает отношения, как разочарование…
— Я тебя разочаровал? — поднимает густую бровь.
— Нет. Мне понравилось, — качаю головой. — Я разочарована в себе, что так быстро поддалась. Многих ты так уложил на лопатки поцелуем?
— Шлюх я не целую, Виола. Не нужно никогда сравнивать себя с другими, это ошибка. Веди себя так, будто ты одна такая для меня — единственная и неповторимая. Ты, похоже, себе цены не знаешь, милая…
Резко втянув воздух от такого наезда, подавилась, закашлявшись. У меня еще будет время выяснить, кем я ему прихожусь. Про «неповторимую» было очень приятно, смутилась даже.
Где-то между лопаток сосет от непонятной тревоги. Волнуюсь. Еще не доходя открытой террасы слышна живая музыка, и голос джазовой певицы, с хрипотцой, наводит ореол таинственности. Моя рука зажата на согнутом локте Сварского. Встречные здороваются с магнатом, а потом придирчиво рассматривают меня. Мужские взгляды раздевают, а женские — расчленяют меня. Зависть осязаемо витает в фальшивых поклонах и улыбках. Здесь главное улыбаться в ответ и быть со всеми милой.
— Максим! Рад, что ты нашел время для меня, — к нам подошел виновник вечеринки, немногим старше Сварского. На висках легкая седина, смешинки в серых глазах. Его сопровождает женщина неопределенного возраста с карманной собачкой в руках. При виде нашей обнимающейся парочки тоже расплывается в улыбочке, и становятся заметны следы подтяжки в уголках губ.
— Моя невеста, Виолетта, — обозначил статус своей спутницы Максим, приобняв за талию и прижав к себе.
«Да?!» — по удивленным переглядам понимаю, что от нас таких новостей явно никто не ожидал. Ангелина и Семен Гордеевы, как представил мне их Сварский, находятся в замешательстве. Возможно, у них есть причины удивляться?
— Через две недели свадьба, — продолжает сыпать откровениями, посматривая на меня влюбленным взглядом… таким, что даже я поверила.
Теперь моя очередь прибавить глаза и повернуться к «жениху»: «Вау! А чего не завтра? Спасибо, хоть предупредил». У хорошего актера ни капли смущения. Со словами: «не скучай, любимая», отходит поговорить о делах с именинником.
— И давно вы знакомы? — дама с собачкой начинает прощупывать, непринужденно почесывая «коготками» голову питомца.
— Меньше недели, — пожимаю плечами и подхватываю у проходящего официанта бокал шампанского. Бокал мне не для того, чтобы пить. Он мне нужен в качестве отвлекающего маневра. Если Сварский хорошо играет роль влюбленного парня, то у меня выходит не очень. С каждым словом вранья морщусь, как от зубной боли. А так пусть думают, что шампанское кислое…
— Вам невероятно повезло, Виолетта! Мы уже думали, что Максим никогда не женится. Столько было желающих его захомутать, — словарный поток от Ангелины не иссякаем. На меня вылилась информация, кто на Максимку глаз положил. Мало того! Их еще и показывали с разворота, тыча маникюром.
Нужные слова не находились, чтобы прекратить откровения неожиданной доброжелательницы.
— Так быстро свадьба! — закатывает она глазки, словно что-то сверхъестественное происходит. — У вас есть платье? А где решили отметить?
— На необитаемом острове, — отвечаю, даже не моргнув. — Вот на днях развод получу и вылетим сразу же, прихватив регистратора и священника. Хотим все церемонии за раз, под пальмами.
По озадаченному лицу женщины понимаю, что связь с мозгом потеряна. Она не может все сказанное сложить воедино. Пока дамочка хлопает глазами, замечаю, что одна из охотниц за Сварским уже околачивается рядом. «Ну, уж нет! Этого я вам не отдам!» — нездоровая злость прокатилась вдоль позвоночника, саданув по неокрепшим нервным клеткам. Ерунда, что Сварский не настоящий жених, но чувство, когда отбирают последнее, совсем затмило глаза… Девушка я вспыльчивая и импульсивная — говорят, все рыжие такие.
— Убрала от моего жениха руки! — прорычала худой мымре, положившей руку на плечо Максимушки. Отпыхиваю прядь волос, разъяренно глядя на смертницу. По моему выражению лица очень даже понятно, что шутки в сторону.
Вокруг образовалась тишина. Люди поворачиваются в нашу сторону… Вечер перестает быть томным.
— Что? — переспрашивает «глухая»… Но руку убрала, прижав ее теперь к плоской груди. Зря говорят, что мужчины не плачут. Вы просто не умеете их обижать! Или смешить до слез…
— Виола, успокойся! — меня ведут за руку в сторону. Народ шарахается, делая коридор. — И выброси эту хрень! — отбирает у меня парик, содранный с соперницы.
Откинув его в сторону, ведет вдоль аллеи, едва сдерживая похрюкивания и утирая свободной рукой слезы.
— Ты была неподражаема! — продолжает веселиться. Мы остановились у беседки. Я немного растеряна и сама не понимаю, что такое было. Стоило худосочной вякнуть: «Максим, ты получше найти не мог? Она же неадекватная!», как я вцепилась в жертву диет мертвой хваткой. Еле растащили… точнее, забрали у меня верещащую кошкой, которой отдавили хвост, любительницу щупать чужое. Кто ж знал, что у нее там столько накладного: то подкладки из лифчика выпадут, то волосы оторвутся…