«Эх, плохо тебя воспитывали, мальчик! Ничего, Виолетта и не из таких баранки гнула», — поднимаюсь и хватаю его за нос, выкручиваю, «сворачивая резьбу».
— Ай, дура! Больно же! Отпусти-и-и, — заскулил, пытаясь мою руку отодрать, за что получил коленом под сраку. Руки уже не знает куда деть: то ли нос спасать, то ли задницу прикрыть.
— Еще раз маме плохое скажешь, будешь ходить Буратиной. Понял?
— Понял, только отпусти-и-и, — у него даже слезы из глаз пошли, скапливаясь под носом.
Едва выпускаю на свободу сопливчик, как прикрывая носопырку рукой, пацан убежал в сторону ванной. «У-у-у!» — слышится подвывание и матерные слова. М-да. Сейчас будет с синим опухшим носом щеголять. «Если не усвоит урок, придется воспитывать дальше», — вздыхаю.
Подхожу к кофемашине и доливаю себе горяченького ароматного напитка.
— Где Савелий? — возвращается отец семейства, замечая, что парня нет в столовой.
— Да, там… отошел, — отпиваю напиток.
— Виолетт, ты мне Савку не обижай. Молодой еще, горячий… глупости делает, а потом только думает. Да, я сам виноват, избаловал его, неправильно настраивал…
— Настраивал? — переспрашиваю.
— Объяснял сыну, почему я заядлый холостяк… Говорил, что все женщины корыстны от природы и любить не умеют.
— М-м-м! — тяну в понимании, откуда корень зла в семействе Сварских.
— Пап! Я вспомнил, что мне в институт еще надо заехать! Виолетта, пока! — хлопнула дверь входная-выходная.
— Хочешь сказать, что поменял свои взгляды на женщин?
— На одну-единственную, — дарит мне лучезарную улыбку, от которой в коленях слабость. — Я заметил тебя на одном приеме или юбилее, куда затащил меня Царский.
— Да? — округляю глаза. — Не помню я…
— Конечно, ты не помнишь, Виола. Ты только на мужа своего смотрела, не замечая никого вокруг. Знаешь, как привлекает человек, который мерцает особенным светом?
Пошли откровения, к которым оказалась совсем не готова. Макс знал меня прежнюю — блаженно-влюбленную в собственного мужа. Комок горечи никак не глотается… Эх, третья чашка кофе за утро пойдет! — отворачиваюсь, пытаясь скрыть повлажневшие глаза. Зачем он напоминает о бывшем муже и ковыряется в еще незажившей ране? Мастерски выстроенные стены начинают трещать по швам. Вдох — выдох. Удар сердца. Чашка выскальзывает из рук и разбивается, разлетаясь на осколки.
— Прости, не хотел, — обнял за плечи и прижал к себе. — Забудь все, что было, — упирается лбом мне в затылок.
— Во-сколько поедем в офис? — схожу с неприятной темы.
— Поеду только я, а мое солнце будет выбирать платье не регистрацию. Скоро подъедет Агата с несколькими вариантами свадебных нарядов. У нее с прошлого раза мерки твои остались. В семь вечера распишемся.
«Чего? Какое платье? Я думала, что свадьба — только формальность. Поставлю закорючку в документах и все. А тут еще и платье… Хотелось съязвить: а рис и голуби будут? Лучше молчать в тряпочку, или точно театрализованное представление затянется надолго».
25. Глава
— Согласны ли вы взять в жены Гаврилову Виолетту Игоревну? Любить ее, хранить и оберегать…
Вроде бы обычные слова по тексту, а какой на самом деле смысл этих клятв… Сварский не моргнув глазом отвечает: «Да!». На моем пальце новое золотое кольцо с россыпью маленьких бриллиантов. Не знаю зачем, но мы стоим напротив большого зеркала, отражаясь красивой парой. Смотрим друг на друга в отражении. Оба настороженные, оба не верящие в клятвы, только что произнесенные. Темнота в глазах Максима устрашающая, бескомпромиссная. Я будто приговор себе подписала, вручая свою жизнь непонятно кому. Рациональность во мне закончилась. Завтра можно в космонавты записываться. Что еще останется, если Сварский решит сделать меня разменной монетой? Только покинуть эту планету…
За нашими спинами немногочисленная делегация из приближенных олигарха. Сыночек стоит с краю, прислонившись к стене, сложив руки. На носу пластырь — мой подарочек. В глазах младшего Сварского ненависть и презрение. Не осуждаю его. Возможно, у них доверительные отношения с отцом, а тут какая-то непонятная баба вклинилась.
Нормальная свадебка! В ресторане журналистов больше, чем гостей. Замаялась улыбаться, скулы сводит. Новый муж всю руку отдавил… Так яростно сжимал, выкручивая запястье, когда остановить пытался. Я заявила, что с меня на сегодня достаточно. Может Виолетта устать? Моя мечта — добраться до кровати раньше, чем где-то рухну загнанной лошадью. С утра была примерка, макияж, прически, украшения… Словно куклу наряжали. Статусная невеста должна выглядеть на миллион заокеанских денежных знаков. Еще бы! Впервые магнат женится. Кто-то уж подозревал, что Максим других вкусовых ориентиров — доносится шепоток до моего чуткого слуха. Так и хотелось возразить, что у Сварского с этим все в порядке. Как ублажить женщину он преподавал там, где вы учились. Вон, опять, пока никто не видит, за полужопие схватился и мнет, маньяк.
— Поздравляю! Такое событие, — Царский расплылся в комплиментах, поднимая бокал с шампанским.
«Чтоб ты подавился, гад!» — прищуриваюсь. Даже кивнуть в ответ не хочу и отворачиваюсь.
Твою ж мать! Натыкаюсь взглядом на Павла, словно об стену долбанулась с разбега — искры из глаз и голова закружилась. И так тошно, еще он пожаловал. Смотрит в упор, расстреливая карими дикими глазами. На нем белая рубашка, неприлично расстегнутая почти наполовину. Лохматый. «Пьян, что ли? Как он вообще смог сюда зайти, с такой охраной?».