— Пошли, выпьем, — предложил, поднимаясь и потирая скулу. Небольшое чувство удовлетворения, что все-таки и его достал.
Мы жрали водку и не пьянели. В голове стоял гул от слов, что ему ни с кем так хорошо не было, как с Летти. Даже «спасибо» сказал, что я проебал такую женщину… Возразить было нечего. Мудаком так и помру…
Все изменило раннее утро, когда я понял, что есть что-то сильнее, чем обстоятельства. Не знаю, за каким хером меня понесло домой. Срочно надо стало, будто земля подо мной горела. Сорвался с места и психовал, ожидая такси.
— Ты куда? — схватил меня за последний рукав рубашки Максим.
— Херня какая-то, понимаешь. В груди жжет, — тру кулаком между ребер, почти задыхаясь.
— Скорую вызвать? Сердце?
— Нет! Домой надо, срочно… Мне срочно надо домой! — повторяю, как псих, тираня телефон, что не могу вызвать такси в такую рань. Ругаюсь матом, что все суки спят, когда мне срочно надо ехать.
Сварский свистнул так, что чуть не оглох. И тут же подъехал темный джип с его архаровцами. Водила что-то докладывал, что связи нет…
И тут началось. Я думал он всех грохнет… просто поубивает нахер. Главным психопатом стал олигарх. Он открыл дверь, где сидел водитель, и просто, схватив за грудки, вышвырнул архаровца на асфальт. Вынул у него из кобуры оружие и, сняв с предохранителя, сказал… Даже я поверил, что он всех угандошит, если с его женой что-то случится.
— Хули встал?! Быстро в машину! — гавкнул уже мне. Лицо страшное. Вот теперь я видел в жизни все. Не зря он таких высот достиг. Сварский любого переломит на своем пути… Меня еще слегонца зацепило.
— Виолетту похитили. Вели по камерам фургон, но потеряли где-то в «слепой» промышленной зоне. Успеть бы, Пашка… Только бы успеть.
Гнали на бешеной скорости по пустым улицам. Редкие заспанные водители по пути не понимали, куда гонит целая вереница автомашин. Обернувшись, насчитал еще четыре за нами. На заброшенный завод влетали друг за другом, рыская по большой территории… Сын Максима, Савелий, нашел фургон первым.
Мне было похрен, что творилось вокруг. Пули свистят или огонь полыхнул… Я увидел распластанное женское тело. Моя маленькая лежала скрючившись… Вместо лица — ужасная кровавая маска. Поднять. Прижать к себе. Главное — услышать стук сердца. Обернулся на ад, творившийся вокруг. Сварский здесь — самый опасный зверь. Он меньше Бориса по комплекции, но дури в нем столько, что на десятерых хватит. Едва Макс бросил взгляд на Летти в моих руках, как нечеловеческая ненависть вспыхнула в темных глазах, полыхнул адский котел для грешников, что уже валялись в его ногах, побитыми щенками. Семенов обреченно уронил голову на грудь, стоя на коленях, руки за спиной в наручниках. Какой бы ни был у него мотив, оправдания нет. Рыжик не заслужила, чтобы над ней так издевались. Что там было, даже думать не хочу…
Уносил самое ценное. Что-то шептал, убеждал потерпеть немного…
— Пашка, только неси… — возможно, мне послышалось. Точно сказать не могу. Медики еле из рук вырвали, расцепить не мог… так боялся, что если отпущу, то отпущу навсегда.
30. Глава
«Будущая мать» — в голове все время крутились слова Сварского. Ну, да. Брак наш не назовешь фиктивным. Не получается у нас «бумажный» вариант сделки, где даже мелким шрифтом не было прописано про исполнение супружеского долга. В первый же день после больницы, меня раздели и тщательно осмотрели, чуть ли не под лупой. Щупал. Гладил. Вздыхал, делая глубокие «затяжки» носом, словно надышаться не мог.
Стеснялась, как девочка, пытаясь закрыться. Я хоть и отъелась немного, но все равно ребра торчали. Руки мужа дрожали, перебирая позвонки на спине. Стояла посередине спальни обнаженная, на ворсистом ковре, покрываясь мурашками от прикосновений мужа, чуть дыша.
— Не закрывайся. Ты прекрасна, — его теплое дыхание коснулось живота, и я опустила руки по швам, замерев. Легкие поцелуи-бабочки. Стук сердца барабанит в виски. Как напоминание, вместо слов… Те же круги по коже, когда он меня мыл в ванной, успокаивая раненное сердце.
Запускаю руку в темные волосы и тяну осторожно, чтобы встретиться глазами. Липкая патока во взгляде, обещание быть нежным и что-то еще плещется недосказанное.
— Да, — от меня почти шепотом… А большего ему и не нужно. Подхватив на руки, несет на кровать и кладет осторожно, будто хрустальную. Смотрит жадно, топит темными глазами, затягивая в омут, где нет места страху. Понимаю, что соскучилась. Очень.
Развожу ноги, распахивая «приглашение», и вижу встречный ответ, как дергается его мужское начало, требуя пустить к мишени. Голод делает нас нетерпеливыми, жадными, резкими. Максим пытался сначала сдерживаться и осторожничать, но я орала и просила: «Еще! Еще!». У обоих снесло крышу окончательно.
Дышим друг на друга, придя к финишу вместе. Еще не утихли послеоргазменные спазмы, еще мозги не на месте. Не отпускаю, обвив его руками и ногами. Мне приятна эта тяжесть… Пусть хоть в лепешку раздавит. Так надежно чувствую себя в его объятьях. Порывистые поцелуи сменились ленивым смакованием. Я не поняла как отключилась и на каком моменте. Просто мозг решил, что на сегодня с него хватит…
***
— Привет, мачеха!
Замираю с бутербродом во рту и оборачиваюсь на голос. Савелий в одних домашних хлопковых штанах, с голым торсом… Куда смотрит? А-а-а! На мои бутерброды позарился. Максим, когда отчалил на работу, не сказал, что сыночка в доме. И давно он здесь?