Вздохнув, детинушка выпускает меня из кольца рук. Потирает укус:
— Придется уколы ставить от бешенства…
— Где мой телефон? — я заметалась по супружеской спальне. — Надо в больницу позвонить, узнать как дела…
В ворохе своей раскиданной одежды телефон нашелся не сразу. Трясущимися руками набираю известный мне номер адвоката. На него наехала и вытрясла, в какой больнице находится муж. Поорала на регистраторшу приемного отделения, которая долго не могла найти нужную информацию.
Вспомнив, что где-то были припрятаны новые кроссовки в коробке, откопала их в гардеробной. Накинув на домашний костюм спортивного стиля пальто, пошла искать охрану.
С видом «меня не остановят даже камни с неба», организовала поездку. Пасынок так и стоял, сложив руки перед собой, смотря на нас из окна второго этажа. Ждать новостей он собрался дома, заявив, что сейчас все равно ничего сделать нельзя. Как он может быть таким спокойным? Я места себе не нахожу… Отморозок, в общем.
Пока ехали и стояли в пробках, сидела как на иголках. Хоть мне и сказали, что опасности для жизни нет, мужа прооперировали и перевели в реанимацию… туда всех переводят после операции… Все равно волнуюсь, напридумывав себе разное.
Царского могли убрать как свидетеля, чтобы не выдал основного заказчика. Роман сам себе могилу выкопал, продажная шкура. Мне плевать на него! Зачем было в Максима стрелять? Найди мотив — найдешь убийцу. Сварский слишком скрытен, и не посвящает меня в свои дела. Он реально думает, что я буду отсиживаться в стороне и ждать, когда само рассосется? Это понятно, что у богатого человека всегда большой круг недоброжелателей — конкуренты, завистники, жадные до денег родственники. Последнее, пожалуй, лишнее. Мне ничего от мужа не нужно и он это прекрасно знает. Остается проверить ближайшее окружение по бизнесу…
Накинув белый халат, лечу по лабиринтам больницы. За мной, как стадо носорогов, от которых шарахаются в разные стороны — Васек и Валера, распугивают одним своим видом братков из девяностых.
— Виолетта Игоревна, нам сюда, — показывает на одну из дверей мой охранник. Тут же он первый открывает дверь, заглядывает и кивает мне, что могу войти.
Крадусь на цыпочках, боясь дышать. Сварский бледный. Половина тела в бинтах… как мне показалось. Простынь закрывает только по пояс.
— Только попробуй умереть! Я тебя с того света достану… Решил он в героя поиграть!
— Я тебя тоже люблю, Виолетта… Вас, с Андрюшей, — густые ресницы дрогнули, и космические глаза нашли меня, сидящей рядом на стульчике.
41 Глава
Внутри вспышка. Немею и, не справившись с эмоциями, утыкаюсь лбом в край кровати.
— Что ты, родная? Все будет хорошо. Это случайность… — легкое касание по волосам. Максим трогает меня здоровой рукой, но она пока не слушается и падает безвольно на грудь. — Ух, глазищи-то какие! Сразу в них пропал, как увидел…
Я смотрю на Сварского… Близко-близко его лицо. Сухие губы. Вижу морщинки у глаз и там, где я их раньше не замечала. Легкое опыление седины на висках. В груди печет от нежности к непостижимому мужчине в своей жизни, так изменившему все. Еще немного и крылья за спиной прорежутся…
— Максим, ты меня за дуру держишь? Какая, нахрен, случайность? Ты сейчас восстанавливаешься. Лично проверю, что тебе будут колоть и давать глотать! Сыну нужен отец…
— А тебе? Тебе я нужен? — скрипящим голосом. Глаза темные выискивают ответ на свой вопрос.
— Еще как нужен… — готова бить себя в грудь. Зачем Сварский мне душу выворачивает? Я ему скажу… потом скажу, что мне нужен только он. Всю Виолетту пометил своим запахом, в кровь зашел через поры… новую жизнь во мне зародил и надежду на будущее. Уже за одно это можно быть благодарной. Но дело не в благодарности. Я трухнула, когда сообщили о ранении мужа. Мысли обвалились разные. Первая — страх потерять сильное плечо рядом. Второе — восстановление дееспособности на стадии бюрократической волокиты. Не стань Сварского, я прав даже на собственного ребенка не имею, не то, что на все остальное… Прагматичная часть меня голосит истеричным матерным.
Будто прочитав мои мысли, Максим выдает:
— Виол, совсем забыл тебе сказать, что заключение признали недействительным, тебя восстановили во всех правах…
Та-а-ак! Забираю свои слова обратно, я придумала пообиднее.
— Давно забыл сказать? — сжимаю кулачки.
— Несколько дней… — зевает во всю харюшку, даже гланды видать. Заметно сдает. Оно понятно, притомился, столько слов после операции выдал.
— Несколько, это сколько? — рассматриваю его забинтованное плечо.
А в ответ — ти-ши-на. Спит! Сопящие полуоткрытые губы вдруг растягиваются в улыбке. Видится что-то хорошее. «Спи, мой хороший» — нахожу тонкое одеяло и осторожно укрываю, подоткнув в ногах.
Крадусь на цыпочках, чтобы не потревожить сон своего мужчины. За дверью охраны не оказывается, ни моей, ни Сварского… «Никому ничего доверить нельзя!» — походила туда-сюда по коридору, не выпуская из вида дверь палаты. Сердце екнуло. Муж совсем беззащитен. Где все? Уволю к черту!
Раздается вой пожарной тревоги, оглушив и кидая в панику. Кто-то выбежал мне навстречу в белом халате…
— Что случилось?! — преграждаю путь мужчине-врачу. Я бы сейчас и коня на скаку, и в горящую… Об этом лучше не думать.