У него рука тряслась, будто сделку с бесом заключает.
— Виолетта Игоревна, только давайте без эксцессов… — ставит вдогонку условия, отойдя от похотливого флера.
— Никаких эксцессов, — обещаю клятвенно, скрестив пальцы за спиной. Ребячество, конечно, но кто его знает, какой эксцесс нагрянет…
Контрабандой набила тумбочку перцовым баллончиком и найденным в комнате охранников травматом. Электрошокер составил им хорошую кампанию… Все! Мы готовы к труду и обороне.
— Виол, я же не маленький, сам дойду. С ногами проблемы нет… — ворчит муженек, когда в туалет его провожаю.
— Конечно, сам! Ты у меня большой, самостоятельный мальчик, даже писюн сможешь сам подержать, — караулю его у мужского туалета, который находится в коридоре.
Мужчины в пижамах жмутся, переступая с ноги на ногу. Я — кремень. Встала у двери всей амбразурой и никого не подпускаю, пока Максимка свои дела не сделает, хотя там три кабинки внутри находится.
— Женщина, нельзя так издеваться над больными, — пискнул один, видимо самый отчаянный, в полосатой пижаме.
— Возьми, если невмоготу, — у запасливой Виолетты все под рукой. Рядом целая стопочка «уток» туалетных. Я очень заботливая. Специально перетащила поближе для таких вот ждунов.
Сварский выходит и кидает извиняющийся взгляд на образовавшуюся очередь.
— Любимая, тебе не кажется, что это все слишком? — сидим, пьем чай за столиком. У Максима одна рука зафиксирована повязкой Дезо, второй он чашку держит у губ.
— Охране еще сутки сидеть, как я тебя одного оставлю?! — получилось громко сбряцать об стол, поставив чашку. — Так что, терпи еще немного… — тяну обиженно. Я для него… а он — надула губы.
— Не о том ты подумала. Я рад, что мы вместе, но тебе надо и о себе подумать, о ребенке…
— Чем я и занимаюсь, — растягиваю улыбку грустно. Почему Сварский не понимает очевидного? Уберут его, мы с малышом останемся беззащитными. Макс считает меня параноиком?
Мы разбрелись по своим углам. Муж тыкался в рабочем планшете. Я читала книгу… Ну, как читала? Тупо таращилась на одну и ту же страницу, не видя текста. Неужели Максим считаем напрасным все, что я для нас делаю? Или действительно перегибаю палку? Напридумывала себе страшилок и сама боюсь.
Вечер наступил незаметно. Сварский уснул после процедур. Я вышла в коридор, чтобы ответить на входящий от Савелия.
— Мать, прием! База на проводе! Как обстановка? — неунывающий паразит в своем репертуаре.
— Нормально. Твой отец неисправимый сам-самыч! — решила пожаловаться.
— Всегда таким был, — хмыкнул пасынок.
Краем глаза замечаю движение. В нашу палату промелькнуло что-то белое… И пусть, сука, молится, ели это не привидение!
— Сав, я перезвоню! — прыжками лечу к двери.
43 Глава
Вламываюсь в палату «с ноги», разве что не огнем дышу. В руке разрывается от звонков телефон, вспыхивая экраном. Хрупкая фигура медсестры белеет в полутьме. Она склонилась над спящим Сварским. Услышав шум и мое рычание: «Отошла!», вздрагивает всем телом, подпрыгнув на месте. В синей перчатке блеснула игла шприца.
— Отошла! Только попробуй дернуться! — осторожно приближаюсь, как к бешеной собаке, от которой не знаешь, чего ожидать.
— Что вы себе позволяете? — взвизгнула девица и попятилась в проходе между кроватями, ближе к тумбочке.
Половину лица занимает медицинская маска. Только длинные наклеенные ресницы хлопают веером, а в глазах блестит страх. Она воровато косится на мирно спящего Максима.
— Сколько стоит убить человека? Сколько тебе, кукла, заплатили? — небольшими шажочками, но приближаюсь. Моя задача отсечь ее от мужа, а там посмотрим кто кого…
— Вы не так поняли… — блеет, пыхтя и раздувая маску. — Здесь только лекарство. Его забыли поставить в процедурном… Важно его поставить, — в голосе звенящие нотки паники.
— Да что ты говоришь? Почему не разбудила пациента? — непонятно кто кому зубы заговаривает. Я уже впритык. Рывком захватываю запястье руки, в которой шприц. Сдавливаю, запуская ногти в кожу.
— Ай-яй! — визжит медсестричка. Шприц отлетает и падает на пол в сторону почти беззвучно.
— Все еще будешь отпираться?! — дергаю ее на себя, впиваясь взглядом.
— Отпусти, дура! Отпусти! — дрыгается и пытается меня отпихнуть. — Я пожалуюсь главному! — с нее слетает шапочка и темные волосы, схваченные в хвост, виляют из стороны в сторону.
— Кто у нас главный? М?! Кто главный, сука! Говори! — отшвыриваю телефон на свою кровать и освободившейся рукой хватаю «метелку».
— Какого черта?! — это мой Сварский проснулся и подал голос, еще хриплый ото сна. Я тут ему жизнь пытаюсь спасать… Вертихвостка пробует вырваться, поскуливая и запуская обе руки, чтобы освободить волосы, пока скальп с нее не сняла.
Не удержавшись на ногах от ее дерганий, мы валимся на свободную кровать и деремся кошками, размахивая руками.
— Мать вашу! Виолетта! Отпусти женщину! — громким басом раскатывается по палате.
Ага, щас! — оседлав соперницу, размашисто фигачу по лицу, только шлепки летят… Хрипя подо мной, брюнетка закрывает лицо ручонками, уже рыдая белугой.
— Виола, успокойся! — меня обхватывают за талию рукой и сдергивают с кровати, на которой лежит несостоявшаяся убийца. Пытаюсь еще ногой достать, и мне удается лягнуть ее в бочину.