Короткий взгляд голубых глаз на лицо оравшего, а потом на номер отъезжающей машины. Савелий Сварский не вступает в ответную перепалку, ему это не нужно. Больше чем уверена, что скоро у этого нетерпивца начнутся серьезные проблемы. Савка одной рукой успевает катать коляску с трехмесячной Василисой и наблюдать, как Ангелина пытается сожрать одуванчик. Спокойствие сотого уровня! — успеть подскочить и заменить растение на резиновую утку. Пасынок удивительный отец! Девчонки будут вить из него канаты, а он только рад.
Осторожно опускаю руку на живот и поглаживаю большим пальцем.
— Максу сказала? — взгляд-рентген на мой живот. Мимика, выражающая крайнее недовольство… Разве что губу не оттянул.
— Собираюсь, — кошусь на него. Знаю, что Савка не сдаст раньше времени, лишь укоризненно качает головой. Да знаю я! Наберусь смелости и сообщу. Мой передовик сексуального фронта так старается, что замучил уже, если честно. Стоит оказаться один на один, не важно где, как шаловливые ручонки уже лезут под юбку. Боюсь с ним по магазинам ходить, чтобы не быть зажатой где-то в примерочной. Мужику за сорок, а все будто мальчик озабоченный. Есть у нас подозрение, что спасительница — Мария, опаивала его отварами разными, но сработали они только, когда ко мне вернулся. Позвонить что ли, взять рецептик?
На ту женщину нет сил обижаться, ведь она сделала главное — сохранила жизнь моему Максиму. С мужем состоялся непростой разговор о том, что нужно отблагодарить Марию. Сварский возмущался, что она это делала из корыстных соображений, пытаясь присвоить чужого мужчину себе.
— Знаешь, мне достаточно было знать, что ты жив… Пусть и с другой, — сама удивляюсь, куда делась эгоистка в лице Виолетты. Я помню пьянящее чувство радости, что мой вредный и упертый мужчина «воскрес».
Нытьем и катаньем настояла, чтобы Сварский помог Марии. В итоге, простая женщина из глубинки стала владелицей коттеджа на побережье Черного моря. Долг жизни был закрыт, я словно выкупила мужа из плена. Не отпустив прошлое, нельзя найти счастливое будущее. Речь не идет, чтобы забывать. Память — самый жестокий наш судья. Выцветают подробности, как старые фотографии, остаются лишь рефлексы, что если ситуация повторится, ее можно решить по пройденному этапу… Тьфу-тьфу, конечно.
— Что пьешь? — муж отбирает высокий стакан с лимонадом. Втянув запах, отпивает, прокатывая жидкость по языку.
«Скажи! Скажи ему сейчас!» — не спускаю глаз с Максима, но у меня будто язык онемел от лукавого блеска темных глаз. Сварский допивает лимонад, чмокнув, что было вкусно, но мало и идет к кувшину еще налить.
— Мне с листочком мяты, — подхожу ближе, втягивая офигительный запах своего мужчины. Совсем от беременности с катушек съезжаю. Мне постоянно надо до него дотрагиваться и нюхать. Трусь кошкой рядом и ощущаю отдачу тепловых и эмоциональных лучей.
— Держи! — подает мне мой полный стакан.
Почему не могу схватить? Я не попадаю, удивленно охнув. Голова начинает кружиться и Максимов Сварских стало двое, которые вытаращили на меня глаза и зовут:
— Виола?! Виола, что с тобой? — доносится издалека, сквозь звуки законченной пластинки…
Качает на волнах. Странные чайки ругаются:
— Савелий! Врача вызови! Чего встал как баран? Видишь, ей плохо? — жмет к себе, держа на руках. Хорошо как. Пусть еще поносит на ручках, рыцарь мой.
— Так это… Бывает же у них… Но ты прав, вызвать врача не помешает, — говорит задумчиво, словно что-то затеял.
— Не понял. Что бывает? — порыкивает Максим, чувствуя подвох.
— Ты, бать, вроде взрослый мужик, а совсем ослеп, — шаги удаляются. Пасынок еще что-то ворчит.
— Виола, очнись, девочка. Скажи что-нибудь… — простым действенным способом набрав в рот жидкости, выпрыскивает лимонад мне в лицо фонтаном.
Обтекаю. Пытаюсь разлепить онемевшие губы. Давненько у меня не было обмороков. Савка прав. Нужно сдаваться врачу и мужу. Просто я боялась сглазить свое хрупкое счастье — маленькое зарождение жизни, которому всего пять недель, по моим подсчетам.
— Как давно были критические дни? — женщина в медицинском костюме меряет давление, выжимая Виолетте все жилы на руке.
— Месяц назад, — плюс-минус дни. Какая разница?
Натыкаюсь на внимательный взгляд мужа и понимаю, что все, сюрприз удался. Агатовые глаза спускаются на увеличившуюся грудь и плавно стекают на живот. В том месте печет и отдает спазмами. Я дергаюсь, набираясь смелости:
— Кажется, я беременна, — выдыхаю, опуская глаза. Кончик носа рассматривать интересней, чем взглянуть на Макса, который дышит, будто в жаркой сауне оказался.
— Хотите, мы отвезем вас на обследование? — глаза тетки потеплели. Знаю, о чем она сначала подумала: богатый дом, фифа-симулянтка, привлекающая к себе внимание… А у нее так и без меня вызовов срочных полно.
Подписываю отказ, пообещав, что завтра же появлюсь у женского врача, чтобы провериться.
— Моя девочка беременна? — поблескивая темнотой завораживающей, наступает и присаживается рядом на корточки. Глаза в глаза.
— Ага. Или тесты бракованные все были, — облизываю пересохшие губы.
— Люблю тебя, моя рыженькая, — наклоняется и нежно касается губами моих губ.
— Вчера, сегодня люблю, и завтра буду любить, — запускаю коготки в затылок, притягиваю к себе ближе.