— Да и Вы не особо похожи на благородного рыцаря, спасающего леди из передряг! — мстительно парировала она, и выбежала вон, только в коридоре переведя дыхание.
Анька высунулась из раздевалки и Сашку тут же схватила рука подруги, втащив внутрь.
— Чего так долго? О чём ты там с ним трепалась?
— Ни о чём. Шнурок развязался. — соврала Алекса и принялась снимать майку.
Она всё ещё помнила тепло ладони Богдана, а тело предательски дрожало, стоило о нём подумать.
«Богдан»… — мысленно произнесла она его имя, и улыбнулась. Ей нравилось вслушиваться в эти звуки. Богдан, Даня. Ему оно очень подходило, сразу чувствовалось, что мужчина, носивший это имя, довольно сильная характером личность.
И вообще, хватит ей предаваться глупым думам о нём!
Кошка сердито сверкнула глазами, и, вильнув хвостом, спрыгнула с колен Дани на диван. Эту белоснежную ангорку Екатерина купила два года назад, но за всё это время Лиска так и не привыкла быть ручной. Она не терпела, когда её гладили и брали на руки, подпускала к себе лишь хозяйку, да и ту могла укусить, если кошке что-то не нравилось в обращении.
— Ну, как твоя школа? Ты ещё не передумал вернуться в свою охранную фирму? — поинтересовалась Катя, взглянув на Богдана в зеркало.
Он улыбнулся и, согнав возмущённо заворчавшую Лиску на пол, вытянул ноги, устроившись удобнее.
— Даже не мечтай, Кэт, ты уже продула пари. Я не собираюсь увольняться, так что, как говорят в Одессе, гони бабло.
— Хам! — беззлобно бросила блондинка, продолжая наносить на лицо ночной крем.
— Кукла! — не остался он в долгу, и едва смог увернуться от летящей в голову баночки с жидкой пудрой.
Да, Катя была натуральной блондинкой, можно сказать, типичной — великолепно сложенная, голубоглазая, с нежной безупречной кожей, и мужчины сходили по ней с ума. Однако, тот, кто считал её пустышкой, глубоко ошибался, ибо, при модельной внешности, Екатерина Давыдова имела стальной характер и незаурядный ум.
И потому, терпеть не могла, когда лучшие друзья дразнили её куклой.
— Для деликатной кожи, склонной к стрессам. — прочёл Богдан, и подкинул белую баночку на ладони. — На хрена тебе столько грима, ты и так сногсшибательна! Вы, бабы, тратите целые состояния на косметику, не жалея бедных мужчин, которые горбатятся ради этого днями на работе.
— Слушай, бедный. — сердито буркнула девушка, и уселась рядом с ним. — Если бы мы не тратили деньги на косметику, вы бы не знали, куда их девать, и начали бы ещё больше таскаться по злачным местам, употреблять алкоголь в лошадиных дозах, а это привело бы к катастрофе человечества! Поэтому вы должны сказать нам спасибо, что у нас находится, куда транжирить средства.
— И в случае развода вы как акулы, готовы проглотить всё, что мы сумели купить на жалкие крохи, которые удалось умыкнуть в заначку. — страдальчески вздохнул мужчина.
Катя пихнула его локтем и, обхватив за щеки, звонко чмокнула в нос.
— Забудь об Ирке, эта дрянь не заслуживает, чтобы ты думал о ней. Хочешь мартини? Отпразднуем твою свободу.
— Нет, я за руль с душком не сяду, меня закроют в обезьянник, а мне завтра на работу.
Поднявшись, Соколовский дотянулся до куртки, брошенной на спинку кресла, и натянул её. За окнами приветливо мерцали огни города, но отличная звукоизоляция особняка хорошо удерживала тишину, и шум улицы не долетал в дом.
— Так что в школе? — провожая его до двери, повторила Екатерина. — Нынешние детки ещё не сожрали тебе нервную систему? Ты какой-то задумчивый, и меня это пугает!
Но посвящать подругу в свои проблемы Богдан не хотел. И, уж тем более, личного характера. Если Кэт разнюхает о его чёртовом влечении к девочке Саше, точно будет изводить своими издевками.
Такова её натура, и вполне соответствует выбранной профессии журналиста.
— Устал, как ломовой вол. Дверь запри, боюсь, как бы убитые горем поклонники не украли тебя. Мне ж потом придётся всю Москву вверх дном переворачивать.
— Какие поклонники? — нахмурила светлую бровь она, и выглянула из-за его плеча, словно во дворе могли штабелями лежать бездыханные ухажёры.
Даня сдавленно хохотнул.
— Отвергнутые, какие ж ещё!
И, с чувством поцеловав её в губы, направился к воротам.
— Сбрендил? — возмутилась блондинка, и он так и не понял, что ей не пришлось по душе — его поддразнивания насчёт поклонников или поцелуй, который дружеским никак не назовёшь. — Козёл ты, Соколовский, козёл и гад!