Он игра? Может ли он считать себя человеком, точно зная, что он сгусток кодов? Эти мысли мучали его все это время. Если раньше все свои особенности он списывал на Илою и это помогало ему оставаться собой, то теперь остался только он. Его эмоции словно застыли, как и тело. Только вот ноги и руки он размял, а что делать с чувствами не знал. Пара недель прошла, но ничего не поменялось, он будто кусок себя оставил в той темноте. Ему может и хотелось где-то разозлиться, а где-то обрадоваться, но не получалось. Мысли двигались чётко и выверено, прошла та постоянная суматоха в голове, что раньше сводила его с ума. Выводы сами прописывались в его мозгу, а губы просто их озвучивали.
Лациф лег поверх одеяла, положив руку под голову, вместо подушки.
- Возможно мне нужна эмоциональная встряска? Может сходить к Мали? Давно меня там не было, да и обстановку сменить будет неплохо.
Немного пораздумав над этим, он поднялся. Взял в руки бежевый сюртук, что висел на спинке стула и открыл дверь:
- Натиэлль?
Она стояла на пороге, внимательно разглядывая Лацифа, и вдруг ее тихие тревожные интонации, что преследовали его все последние дни резко перешли в агрессивное нападение.
- К суккубше своей собрался?! -гневно посмотрела она в желтые глаза.
- Чего ты хотела?
- Я тебя спрашиваю! -прошипела Натиэлль, сжав кулаки. -К суккубше собрался?
- А если так?
- Ты совсем совесть потерял! -вдруг закричала жрица. -Мы тут все стараемся тебя не волновать, не беспокоить, а он к девице намылился!
- Со мной все в порядке, Натиэлль, -Лациф прошел мимо нее, закрыв за собой дверь.
- Не смей уходить, когда с тобой говорят! -закричала она ему в след.
Он остановился и медленно повернулся к ней. Сейчас Александра другая. Взгляд другой, выглядит иначе. Она красива, это факт. Смысл отрицать очевидное. Одни ее губы чего стоят. Наверное, ее поцелуй невероятно сладкий и горячий.
- Почему ты опять к ней идешь!?
Лациф внимательно посмотрел в ее глаза:
- Потому что я голоден.
- Так удовлетвори свой голод, -воскликнула жрица и бросилась на крепкую шею гомокула. Натиэлль прижалась к его губам и замерла. Лациф истуканом стоял. Ответного поцелуя так и не последовало, и она отстранилась от него.
- Почему же? Я совсем тебе не нравлюсь? -ее прекрасные розовые глаза наполнялись слезами. -Это из-за моей одежды?
- Не говори ерунды. Дело вовсе не в этом.
- Тогда в чем?
- Ты часть семьи, не стоит делать подобного.
- Но я хочу быть частью не только семьи, я хочу быть частью тебя! Я хочу всегда быть рядом с тобой!
Лациф сам не знал что его потянуло. Может устал сопротивляться этой тяге к ней, может эти печальные слезы. Но он взял ее своей широкой ладонью за затылок и осторожно притянул к себе. Прикоснулся к горячим пухлым губам. Мягкий податливый рот ответил на его притязания, и Лациф прижал девушку еще крепче. Внутри разгоралось целое пламя, которое он уже не мог сдержать в узде. Выпустил сюртук из рук, и тот бесшумно упал на пол.
Они лежали на кровати и смотрели друг на друга.
- Только я.…-прошептала Натиэлль, а тонкий соленый ручеек скатился по ее щеке из уголка глаза. -Я хочу, чтобы ты утолял свой голод только мной! Я люблю тебя!
Глаза его удивленно расширились, сердце противно заныло.
«Что же я натворил…»
Но видеть снова ее слез он не хотел. Лациф прикоснулся к нежной женской щеке и властно произнес:
- Ты только моя. Теперь не забывай об этом.
Натиэлль счастливо улыбнулась и прижалась к нему всем телом. Эмоции снова накрыли как цунами.
- Сашка...
- Да?
- Я голоден.
- Мы уходим по магазинам! -Натиэлль хитро прищурилась. -Есть ли у вас желания по поводу нашего внешнего вида, ваше величество?
Лациф посмотрел на жрицу. Ее глаза, не отрываясь глядели на него.
- Мне все равно как ты нарядишься, Натиэлль, -отмахнулся он, и девушка обиженно прикусила нижнюю губу. Лациф подошел к ней и прошептал прямо на ухо, обжигая ее своим горячим дыханием. -Но не забывай, что только я должен видеть твое прекрасное тело.
Натиэлль забыла, как дышать и, кивнув, стыдливо опустила голову. Ее щеки предательски покраснели.
- Хорошо.
Лациф мысленно выругался. Рядом с ней он превращается в дикого зверя. Его клыки и когти растут сами, и он не может это контролировать. После их ночей Натиэлль лечит раны, что он оставляет на ней, и это не на шутку его тревожило. К тому же, она часто шепчет ему о своей любви. Но не только это было проблемой. Кажется, он и сам сильно привязался к ней. Слишком сильно.