- Ты расскажешь мне, что все это значит? -тревожно затараторила она. -А отец? Он живой? А Вермут? Ты что-нибудь знаешь о нем?
- Пойдем. Сама все увидишь, -улыбнулся он ей, и они перенеслись в общую гостиную.
- Ребята, эта Флами наша Элизабет! И теперь она всегда будет с нами.
Некоторое время все молча смотрели на нее, а потом, когда осознание происходящего пришло, кинулись с объятиями. Натиэлль плакала, Мирайя и Томас тоже были рады видеть тетю, а Алекс и Досс стояли с улыбками поодаль, не рискуя жаться к сестре короля. Томлин приветствовал ее уважительным поклоном, и она, не совсем понимая, что происходит кивнула ему в ответ. Ее слишком давно тут не было. Кое-что переменилось. Появились новые лица и, почему-то, исчезли некоторые старые.
Элизабет была невероятна счастлива всех их видеть, но тут ее глаза заметили маленькую девочку, лет 6-ти, не больше. Она стояла с надутыми щеками и совсем не улыбалась.
- Это же глашатай из Дороса, что бегала по улице, -вспомнила Бетти, внимательно смотря на девочку, и тут она все поняла. Ее глаза ошеломленно распахнулись. -Вермут, это ты!
- Угу, -горько хмыкнула девчушка.
Элизабет поглядела на Лацифа, Лациф на обиженную девочку и захохотал.
- Теперь понятно, чего ты такой грустный, -вздохнула Флами и кинулась его обнимать. -Спасибо тебе, Вермут! Спасибо огромное! Если бы не ты, я бы здесь не стояла!
Тот растаял и обнял ее своими маленькими девичьими ручками:
- И тебе спасибо. Но, вообще, главу благодари. Это он меня к тебе отправил.
- А папа? -тревожно посмотрела она на брата. -Как папа? Получилось?
Лациф еще шире улыбнулся и отошел. Позади него стоял мужчина, полтора метра ростом с бородой и усами. Элизабет нахмурилась:
- Это кто?
- Милая, это я, -вздохнул низкорослик.
- Папа? -ее глаза расширились от удивления. -Не может быть! Все получилось! Ура! -она кинулась к нему и, нагнувшись, крепко обняла. -Но почему ты такой маленький?
Тот лишь развел руками в ответ.
Алекс выделил новой жительнице апартаменты, и когда все успокоилось, они с Лацифом, наконец-то, поговорили. Он рассказал ей про девчат, про Илою, про Томлина и Эрика. Рассказал все, о чем раньше умалчивал. Тогда он не хотел ее беспокоить. Важно было, чтобы она оставалась с отцом и занималась только им.
Элизабет была в шоке от услышанного и, теперь, растерянно качала головой, не желая верить собственным ушам.
- Это же просто ужас, -прошептала она. -Бедные девчонки. Бедная Илоя. Просто уму непостижимо. Как кто-то мог сотворить подобное с невинными людьми. Особенно Мира, да как же у них рука на ребенка поднялась? Совсем ничего святого.
- Ты сама как?
Лациф внимательно наблюдал за ней. Он еще помнит какого это стать кем-то другим в мире, что считал ненастоящим. И теперь сильно тревожился за свою сестру, которой предстояло пережить то же самое.
- Просто надо отдохнуть, -грустно улыбнулась Элизабет.
- Тогда поспи. А я скажу, чтобы тебя не тревожили.
Лациф поцеловал ее в лоб и исчез из комнаты, а она медленно и неуверенно подошла к зеркалу.
Больше ее прежней нет. Теперь в отражении высокая фигуристая синеглазка, с длинными вьющимися до самого пояса волосами. Тело, лицо, весь этот образ совсем не похож на щуплую угловатую Элизабет с короткой строгой прической каре. Такой она была в другой жизни. В прошлой жизни.
Мистер Майек стоял у дверей небольшого домика в Доросе и никак не решался войти.
Как оказалось, у Хоске есть не только жена, но и пятеро сыновей. Ричард долго думал как поступить и, в конце концов, пришел к выводу, что семью, пусть и не свою, но бросать нельзя. Лациф рассказал все про его жену и детей, и мистер Майек надеялся, что сможет найти с ними общий язык. По крайней мере, он должен их увидеть, ведь Хоске отец и муж. Если не для себя, то для них он обязан как-то разрешить сложившуюся ситуацию.
Наконец, решившись, повернул дверную ручку и вошёл. Тихонько прошагал по маленькой тесной прихожей и оказался в небольшой комнате, в центре которой стоял стол и несколько деревянных табуретов, с каковых на него уставилось шесть пар глаз.
- Милый!
- Папка!
Вся эта толпа кинулась обнимать его, а мистер Майек застыл не в силах ни прижать, ни оттолкнуть. Его мучила совесть. Он ведь обманывает их. Или нет? Лациф сказал, что до момента снятия ограничений персонажи не осознают своего существования. Они словно спят. А потому отец ничего плохого не совершил. Именно поэтому мистер Майек и попросил снять ограничения со всех членов семьи Хоске. Так будет правильнее. Так будет честно! Пусть они сами принимают решение!