- Это решение было неверным! - загромыхал Лациф, смотря как корчатся в муке тела воинов и слыша громкий ор от их ужасного истязания. – Но это решение было не вашим, а потому живите! Лациф взмахнул рукой и костры погасли. Стражники обгоревшие, но живые рухнули на землю. Он внимательно посмотрел на каждого из них, а вся площадь ошалело смотрела на гомокула, что только что в одиночку справился с лучшими воинами столицы.
«Неужели король вулкана и правда вернулся?»
Лациф сидел за столом в зале совета, а напротив Барги. Торговец внимательно глядел на гомокула перед собой.
- Нам не дали нормально поговорить, старик, - начал король, - я бы хотел, чтобы ты помог мне с одним делом.
- Вся проблема в том, - заговорил Балл своим гундосым голосом, - что я не помогаю, тем, кого не знаю.
Из-под капюшона показался хищный оскал. Плащ заполыхал, гомокул вмиг поднялся с места и у сжавшейся от возраста тонкой шеи старика оказалось острие копья.
- Запомни, торговец, я Лациф- король вулкана. И никому не позволю мне дерзить!
Он скинул капюшон, показав старому Барги свое лицо. Тот пристально вгляделся в гомокула и, наконец, поднявшись поклонился.
- Это честь для меня служить королю вулкана. Я ведь сам из народа гаута.
- Но ты покинул свои земли? - поворот для Лацифа оказался неожиданным, но он научился игнорировать свои эмоции. Почти все.
Он снова уселся и вопросительно взглянул на старика. А тот поторопился оправдаться:
- Ваше величество, эти земли умерли без своего короля, как и почти весь народ. Некому было защитить нас, приходили свои и чужие, вырезали нас как животных, - Барги покачал головой. - Многие покинули дом, желая мира.
Лациф задумчиво глядел на него.
“Значит где-то по землям Цивитаса бродит его народ. Чтобы королевство вновь зацвело, ему необходимы жители. Необходима инфраструктура и армия. Сейчас король Баклеи явно жаждет узнать, как можно больше о появлении нового правителя гаутов. Слухи быстро расползутся и Лациф должен быть готов“.
- Что ж, старик, тогда я жду от тебя преданной службы. Королевству вулкана пора подняться с колен. А для этого нужно вернуть народ на эти земли и восстановить армию. С чем я и хочу попросить тебя помочь мне! - Лациф внимательно наблюдал за скрюченным Барги, осмысливая информацию, что выводилась на черный экран в правом углу его поля зрения.
“Ничего особенного. Торговец и правда выходец из народа гаута. Что ж, оно и к лучшему”.
- Ты готов послужить мне, старик?
- Я сделаю все что смогу, - тот хоть и кланялся, но продолжал въедливо смотреть на Лацифа.
“Ну, а в чем его винить? - подумалось ему. - Явился тут невесть кто и королем себя огласил”.
- Я наслышан о твоём даре. Говорят, будто ты чувствуешь ложь. Это правда?
- Так и есть, - согласно махнул головой Барги, - за милю чую, ваше величество.
- Хорошо.
Лациф задумчиво глядел на этого торговца:
- Я не вижу на тебе печати короля, старик.
- Когда прежний король пал, моя печать растаяла, как и печати всех гаутов. А новой клятвы верности я не приносил.
- Вот как. Что ж, не хочешь ли ты поклясться в верности мне?
Лациф не хотел принуждать, но точно знал, что этот хитрый проницательный торговец сможет принести пользу.
Барги Балл сверлил его взглядом, но, в конце концов, сдавшись, встал из-за стола и поклонился в пояс:
- Если не вам, то кому, мой король!
- Прекрасно!
Ричард поглядел на всю эту технику, которую так старательно подключала сейчас его дочь и вздохнул.
«Она сказала, что Генри живёт в этой игре. Неважно, что она имела в виду, но, если есть хоть какой-то шанс, пусть и совершенно невероятный, он должен им воспользоваться».
- Ну всё, - девушка отряхнулась и взглянула на поседевшего полностью в свои 58 лет отца.
После перенесенного инфаркта, он больше не мог ходить, его слушалась только правая рука да часть рта. Смерть матери подкосила его не на шутку, сердце не выдержало и дало сбой. Восемь лет вот такой мучительной неполноценной жизни сделали из него замкнутого потерянного человека. А когда случился весь тот кошмар с Генри и его семьёй, новый приступ чуть не лишил его и этой жизни. Элизабет не знала, как он выдержал. Но возможно его сердце цеплялось именно за какую-то невозможную надежду и сейчас она искренне хотела верить, что брат поможет. Он всегда помогал. Семья святое для Генри. Что бы не происходило с ним, он всегда приезжал по первому зову. Бросал все и мчался на помощь. Но даже став Лацифом, это его часть в нем не умерла. Он по-прежнему делает все, лишь бы сохранить свою семью, и плевать он хотел на остальных.
- Эли-бет, - позвал отец. - На- нем? - он говорил очень плохо, съедая часть букв, но она и так его понимала.
- Да, папа, - девушка осторожно одела УВВИ на его голову, села рядом и запустила игру.
Эрик медленно шагал по коридору. Его учитель в очередной раз попросила о встрече с отцом, но об этом не могло быть и речи. Папа не в себе с тех пор, как его бросила мать, оставив на руках чужого ребенка. Эрик не чувствовал ненависти к нему, нет. Он ненавидел именно ту женщину. Всеми фибрами души желая, чтобы она горела в аду. Отец же. Он хороший, он 12 лет заботился об Эрике. Но ему нельзя пить. А именно этим он и занимается последние три года. Он потерял работу. Попал под сокращение и это окончательно сбило его с ног. И теперь он выплёскивал всю свою злость и ненависть на сыне. А тот терпел, говоря, что синяки от занятий боксом. Всеми правдами и неправдами уберегая отца от лишения родительских прав. Иначе он окончательно сойдёт с ума.
В кухне раздался какой-то шорох и Эрик дернулся.
«Нет, просто ветка бьёт в окно».
Наконец, он тихо закрыл за собой дверь на ключ и, облегчённо выдохнув, рухнул на кровать.
Джонни вошёл в дом. Очередной ужасный день, в точности похожий на вчерашний. Включил автоответчик, снова сотня сообщений от бывшей. Все пытается вернуть его. Точнее его жилплощадь.
- Вот же наглая баба, - хмыкнул он и полез в холодильник за пивом.
Под ребрами зажгло.
- Ай ай ай,- согнулся пополам Джонни.
Это печень. Пуля в бок, нарушение обмена веществ, алкогольный гепотоз и несколько лет игнорирования боли в животе привели к необратимым последствиям. Если раньше жжение можно было терпеть, и оно изредка давало о себе знать, то теперь Джонни постоянно чувствовал себя плохо. Вечная слабость, ладони потеют, все от груди до пояса болит. А порой он часами не выходит из туалета, выблевывая всю съеденную пищу вместе с внутренностями. Цирроз медленно жрал его печёнку. Вот и сейчас болезнь снова напомнила о себе. Но и в этот раз медленно отпустило. Джонни посмотрел на сжатую в ладони банку пива, ухмыльнулся и открыл. Сделал глоток и сел за виртсистему.
- Пора рассказать всё Лацифу. Да и Седому тоже, - включил он шлем, и голубая полоса потекла по экрану.
Лациф задумчиво смотрел в черный экран, вчитываясь в отчет Досса. Благодаря Элизабет и полностью отсутствующего у нее чувства жадности, их казна приятно пополнилась, и теперь он мог забыть о проблеме денег, хотя бы пока не разберется с делами насущными.
Томас занялся набором в ряды гильдейской армии со всей своей ответственностью и рвением. Объявления были абсолютно везде, кроме столицы. Там действовали свои правила. Однако сарафанное радио работало безостановочно, а главное безгранично. Да и поступок Лацифа на площади впечатлил многих и вот уже очередь из желающих вступить в гильдию Бессмертных выстроилась у ворот. Маленький угрюмый привратник полностью игнорировал присутствующих пока не получил указание впускать.
Для приема незнакомцев в замке отстроили специальную комнату без окон и дверей. Только привратник мог сюда перенести, а вот вывести отсюда мог только Лациф. Он не хотел пропустить ни одного чужака и оттого пока все работало именно так. Однако ограничители перемещения тоже стоили не мало, но они оправдывали себя, когда разговор шел о безопасности живущих в замке. Да и спасибо Натиэлль, которая постоянно подпитывала их своей маной.