- Я даю вам второй и последний шанс признать меня и мою власть над вами! Или я обещаю, что никто из вас уже никогда не проснется после смерти! - волчья пасть медленно распахнулась, и он взревел, нагоняя еще больше ужаса на и так ошалелых огров. Но их страх не был вечным, и те, кто стоял подальше стали кидать бутылки с элем в волка и кричать о том, что ему их не запугать, и чтобы он и вся его свита убирались прочь. «Всех нас тебе не одолеть!» - толпа кинулась в бой.
Генералы тут же вытащили оружие. Мирга орудовал своим огромным двуручным мечом с легкостью и быстротой леопарда, Верммут уклонялся настолько шустро, что проще поймать комара на лету чем попасть в него, а тем более здоровенным кулаком. Кристиан был невероятно хорошим убийцей, умевшим сражаться сразу с несколькими противниками за счет своих ловушек и шоковых заклинаний.
Его генералы быстро разили врагов и сносили их безмозглые головы. Лациф старался держать себя в руках и пасть в ход не пускал. Ограничивался лишь лапами, давая ограм таких оплеух, что те ломали собой стены. Но тут в бок прилетела стрела, шкура неприятно зашипела, и белоснежная шерсть стала чернеть.
«Яд!»
Лациф повернулся к лучнику, площадь озарилась оглушительным волчьим ревом. Генералы знали, что это значит и мгновенно стали отходить в стороны, а огры испуганно попятились, но было поздно. Клыкастая пасть сомкнулась, и лучник- переросток остался без головы. Его тело упало на цветастые камни, а голову волк выплюнул в толпу, что с криками разбежалась от нее в стороны. В назидание всем остальным могучая лапа поднялась и резко опустилась на тело лучника, что разлетелось на отдельные кровавые куски. Кто-то закричал от ужаса, кого-то вырвало, а кто-то испуганно заплакал.
- Подчинитесь или умрите! - пророкотал белый и пошел на сбившихся в кучу огров. - Кто еще хочет расстаться с жизнью? - прорычал он.
И тут пал первый из них. Огр, содрогаясь от страха, рухнул на колени и, вжав голову в землю, весь в соплях и слезах зашептал, что готов служить. За ним на колени встали еще несколько, а затем еще несколько и так происходило до тех пор пока на ногах не осталось всего 11 огров.
Волк хмыкнул и прорычал:
- Сожжение!
На них лег дебаф. Мигающий значок алого феникса, знаменующий, о том, что через 72 часа он сгорит, и его носитель исчезнет вместе с ним навсегда.
- Я вернусь через три дня в это же время, и если вы не склоните предо мной колени, сгорите в пламене моих рук!
Мутная арка портала распахнулась перед Лацифом, и волк перешагнул через ее порог, исчезая вместе с Кристианом и Верммутом. Граф и Мирга, что остались на этом поле боя посмотрели друг на друга. Генерал спрятал меч, закинув его за спину, и громко произнес:
- Склонитесь, глупцы, иначе все вы умрете!
Лациф вернулся в замок страшно злой. Как же ему надоели все эти выродки, что считают себя самыми умными, как же он устал от всех этих идейных гениев, что считают себя непобедимыми! Чтоб они все к Гауту свалились! Как они его достали! Лациф несся по коридору, ругаясь трехэтажным матом, когда увидел Натиэлль, шагающую навстречу.
Взгляд гомокула изменился, клыки содрали кожу, и в мгновение ока он прижал жрицу к стене. Его губы не дали ей возможности возразить. Властные руки крепко держали, и Натиэлль расслабилась в этой зверской хватке, наслаждаясь диким мужским желанием. Лациф перенес их в его спальню, и платье тут же полетело в сторону. Острые когти ранили нежную кожу, но Натиэлль не обращала на это никакого внимания. Запах ее крови возбуждал Лацифа еще сильнее, животные инстинкты брали свое, и он впился в ее рот, чуть надкусывая губы, чтобы насладиться вкусом прекрасного алого напитка. Наслаждение от прикосновений к этой женщине поглотило его с головой и, наконец, наградило приятной сладкой истомой.
Лациф проснулся посреди ночи. Она спала рядом. Он аккуратно притянул ее ближе к себе и счастливо улыбнулся, зарывшись в шелковые волосы. Этой ночью ему спалось так сладко, как уже много недель не спалось.
Николас медленно шел по улице, оглядываясь по сторонам. Вот уже несколько дней как его финансы закончились, и он, собрав на такси последнюю мелочь, вернулся к своему дому в Детройте. Ему нужны деньги, иначе он не сможет связаться с Робертом, не говоря уже о том, что он жутко голодный и хочет пить. Аккуратно зайдя со внутреннего двора, он подставил к крыше лавку и, подтянувшись на трясущихся руках, запрыгнул на второй этаж дома. Он знал, что окно в комнате Эрика открыто, так как замок на нем тот сам однажды и сломал, удирая от отца во время очередной пьянки.