Фил патрулировал округу, не выпуская короля из поля зрения, подобно его личному телохранителю. Зелёная поляна, на которой стоял Лациф, медленно наполнялась друидами, которых по его приказу укладывали лицами вниз. Все шло легко и гомокул зло скалился как услышал испуганный голос Олдера. Посмотрел в его сторону и оторопел. Парень вел за собой шестерых друидов. Маленьких друидов.
- Дети, - у Лацифа руки опустились.
У них есть дети! Маленькие и постарше, с розовыми щечками и добрыми встревоженными глазками, с пухлыми ручками и белыми полупрозрачными телами. Откуда эти ребятишки? В этом мире дети были уже в изначальных сценариях, но у друидов таких не имелось. Неужели это такая линия развития или в Цивитасе создания все же могут иметь малышей? Была такая опция для игроков. Можно было сыграть свадьбу и тогда представлялась возможность заиметь в игре ребенка. Причем внешность и черты характера генерировались, исходя из родителей чада, выпадая совершенно рандомным образом. Но одно дело продуманный сценарий, а другое чудо, не иначе. Хотя, чему тут удивляться. В игре есть такая возможность, почему бы и мастерским персонажам ей не пользоваться. Однако, это только усложнило ситуацию.
- Я их в погребе нашел, - Олдер тревожно смотрел в глаза своему королю. Паренек явно боялся приказа, который может отдать ему Лациф.
А Лациф вопил! В сердцах он выл так громко, что не слышал собственных мыслей! Внутри, под кожей, там где спрятана душа, его демоны орали от боли. Это же дети! Невинные ребятишки! Он не сможет причинить им вреда. Они не виноваты в грехах своих родителей. Они бессознательно верят нам и это мы повинны в том, кем они вырастают.
- Кто их матери? - зарычал Лациф.
Вверх потянулось шесть женских рук.
- Я даю вам второй и последний шанс. Преклоните предо мной колени и поклянитесь в верности. Тогда вы сможете вырастить своих детей и увидеть кем они станут. Я обещаю! Вы будете равноправными членами королевства вулкана! Ради будущего детей, я готов простить вам это предательство.
На лице гомокула было угрюмое выражение. Его рука до посинения сжимала древко копья. Он терпеливо ждал. Эти белоснежные женщины смотрели на своих детей, рыдая зелеными слезами, что, касаясь земли, прорастали прекрасными белыми лилиями.
Наконец, одна друидка, глядя на маленького мальчишку с пухлыми щеками и испуганными глазками, медленно поднялась и, плача навзрыд, рухнула на колени:
- Я клянусь! - закричала она, заливаясь слезами. -Только прошу не карайте его!
А за ней еще одна и еще. Пять женщин склонились пред ним. А шестая не встала.
«Дура...»
- Чья она мать? - горько спросил Лациф, глядя на детей, что топтались возле встревоженного Олдера, который как заботливая курица наседка, то и дело, собирал их в кучку.
- Моя, - из толпы ребятишек шагнула самая взрослая девочка лет пятнадцати на вид. Худенькая, но уже начинающая цвести, маленькая прекрасная друидка.
- Неужели ты не хочешь видеть, как она растет? Неужели не хочешь быть рядом? - обратился он к женщине, что исходилась в зеленых слезах, но на ноги не поднималась. Лациф спросил ее ни как король, а как отец. Он бы предал кого угодно и сделал что угодно если бы это спасло его девчат. А эта друидка, за что хочет умереть она? За свои взгляды? За свободу? Или ей так дорога ее гордыня?
Лациф вздохнул. Устало потер лоб и виновато посмотрел на девочку. Вскинул руку, но замер. Его пробрала до самых костей мелкая неприятная дрожь. Такое же чувство он испытывал, когда впервые увидел рыцаря по имени Геркулес. Нахмурился еще сильнее и медленно пошел между рядами лежащих на животе друидов. И тут все стало ясно. Женскую руку крепко сжимал друид, что был рядом. Его белая ладонь впилась в ее запястье так сильно, что прозрачная светлая кожа пошла бордовыми пятнами. Он попытался поднять свою голову, чтобы гордо посмотреть на Лацифа, но тот даже внимания на него не обратил. Король опустился к женщине и прошептал ей на ухо так тихо, чтобы слышала только она: