Людвик Свобода тоже не захочет позорить седину: «Если бы я на это пошел,
народ выгнал бы меня из Пражского Града как паршивую собаку!»
И те, кто приходил к президенту, и сам президент одинаково понимали,
как опасна может быть в этот период в обществе концентрация растерянно-
сти, раздраженности, недоверия функционеров друг к другу. И хотя в кори-
дорах власти прохаживались люди, для которых важнее всего было сохра-
нить в критический момент свой статус и при этом не потерять лицо, боль-
шинство сотрудников властных структур держались друг друга, держались
спокойно, достойно, сплоченно – это и были индикаторы психического со-
стояния общества.
В годы «нормализации» Ленарт почти двадцать лет еще будет у власти,
возглавит Коммунистическую партию Словакии (1970–1988), но к тому вре-
мени, когда мы с Горжени придем к нему, он три года будет не у дел. Проку-
ратура обвинит Йозефа Ленарта вместе с Милошем Якешем в легализации
интервенции и участии в переговорах «о формировании так называемого
рабоче-крестьянского правительства». Уже мало кто помнил, о чем речь, но
каждому времени нужны на заклание свои овцы. К огорчению новых хозяев
жизни, жаждавших самоутвердиться, в том числе через шумный процесс, суд
вынужден будет оправдать обоих «за недостатком доказательств». Но след-
ствие окончательно подорвет его здоровье. В кругу семьи угасающий Ленарт
тихо отметит восьмидесятилетие, а вечером 11 февраля 2004 года его душа
предстанет перед высшим Судом.
На случай, если не сработают первые два варианта и Дубчек будет
упорствовать, не примет московские решения, как третью возможность для
Чехословакии готовили оккупационный статус, подобно тому, как это было в
Германии в 1945 году. За юридическое оформление статуса взялась было
группа, созданная в Москве 23 августа 1968 года: заместитель министра ино-
странных дел СССР В.С.Семенов (за его плечами был германский опыт),
В.М.Фалин, В.В.Загладин, О.Н.Хлестов, А.Е.Бовин. По воспоминаниям Бовина,
«собирались у Семенова, смотрели, как это было у немцев, вызвали стено-
графисток, пару дней работали, не больше, но дальше философских разгово-
ров дело не пошло» 9.
Местом создания нового правительства должно было стать советское
посольство в Праге, но что в те дни там происходило, запомнил А.Н.Яковлев,
заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, прилетевший из
Москвы:
«Удар по мозгам я получил, добравшись до посольства. Вокруг полный
беспорядок, непонятно, кто что делает, к кому ни обратись, никто ничего не
знает. Нас разместили на третьем этаже, всюду ютились чехи, много чехов.
Во всех кабинетах койки. Начальник генерального штаба был с дочкой. Чеш-
ские генералы в форме.
У советника-посланника Удальцова жили Павловский и Швестка.
Нашедшие там приют “здоровые силы” производили жалкое впечатление.
Бегали в коридор, там телефон стоял, потные, пьяные, куда-то звонили. Не
все, конечно. Биляк вел себя достаточно мужественно. Он отправил семью на
Украину, в посольстве не ночевал, уходил домой. Ленарта я ни разу не видел
пьяным, мы как-то стояли в коридоре, часа три разговаривали, было впечат-
ление, что происходящее в городе его никак не касалось. Он размышлял о
том, как дальше двигаться стране. Все жили слухами, которые приходили с
улиц и площадей. Я говорю Швестке, главному редактору “Руде право” – да-
вай, выпускай газету. “Не могу идти в редакцию, меня там убьют!” Елки-
палки, думаю, ты больше пяти лет возглавлял коллектив и теперь боишься
показаться ему на глаза? Ну, ребята, вы доруководились!
В посольство приходили какие-то рабочие, предлагали устроить в Пра-
ге демонстрацию, но им советовали воздержаться, боялись кровопролития.
Я разыскал Мазурова. “Вы привезли листовки?”, – спрашивает. Нет, от-
вечаю, нам с собой ничего не дали. “А, – говорит, – это все у военных.. ” Ока-
зывается, в Москве напечатали и уже доставили в Прагу огромное количе-
ство листовок “революционного рабоче-крестьянского правительства”, под-
писанных как бы уже назначенным председателем А.Индрой, который в те
дни прятался в квартире советника-посланника И.Удальцова. Эти обращения
к народу должны были сбрасывать с военных самолетов. Но президент
Л.Свобода создавать новое правительство не согласился, и вечером в посоль-
стве обсуждали, как уговорить старика через дочь и зятя, но к утру стало яс-
но, что ничего не выйдет. Во дворе, на зеленом газоне, наши полковники
бросали листовки, мешок за мешком, в большой костер» 10.
Всю ночь в небо над Прагой с территории посольства восходили дымы,
и это было все, что оставалось от кремлевского замысла, предназначенного
для Чехословакии, от затерянного в истории среди других мифов «рабоче-
крестьянского правительства».
Когда 23 августа в здании ЦК на Старой площади в Москве доставлен-
ный с аэродрома Дубчек впервые после ввода войск встретился с Брежне-
вым, они оба были уже не те, какими выглядели в Чиерне-над-Тисой и в Бра-
тиславе. Они стояли друг против друга, одинокий нервный пленник и хозяин
положения, не желающий смириться с провалом. Тому и другому надо было
держать себя в руках, искать выход из ситуации, проигрышной для всех. Но
пока Брежнев и его окружение могут покуражиться над выбитым из колеи и
насильно доставленным сюда «Сашей».
Брежнев не знал, что в аэропорту Рузине, перед посадкой в советский
самолет командир 7-й воздушно-десантной дивизии Л.Н.Горелов уговаривал
Дубчека оставить обращение к народу, но Дубчек упрямился и вообще не хо-
тел подниматься в самолет. «Не я, так другой…», – убеждал полковник. И
вдруг с Дубчеком что-то случилось, он понял, что упрямство бессмысленно, и
словно уже увидел себя в холодной России, среди таежных костров и сторо-
жевых собак, и к полной неожиданности полковника и других офицеров
спросил: «У вас нет водки?» Один из офицеров достал из кармана четвертин-
ку. Дубчек сделал пару глотков и стал подниматься в самолет 11.
И вот Дубчек в Кремле.
«Брежнев. Как чувствует себя т. Черник?
Дубчек. Плохо, как и все.
Подгорный. Здоровье плохое или настроение?
Дубчек. Тяжело.
Брежнев… Конечно, мы не можем сказать, что у вас веселое настроение. Но дело
не в настроении. Надо благоразумно и трезво вести беседу в направлении поисков ре-
шения» 12.
Несколько минут спустя:
« Дубчек. У меня тяжелое состояние – солдаты, все время под ружьем, 7 часов не
мог из машины выйти, с двух сторон с автоматами, бронемашины. Вы думаете легко это?
Брежнев. Имелась в виду безопасность.
Косыгин… Я приехал в Карловы Вары, и вы мне дали пять человек охраны. Я не
волновался. Наоборот, я был им благодарен.
Дубчек. Тов. Косыгин, это сравнивать нельзя. Вас охраняли добровольно, а здесь
насильно. Но давайте это не затрагивать…» 13
Еще фрагмент разговора:
« Брежнев… Может быть, пригласить т. Черника?
Дубчек. По-моему, лучше было бы, если бы привезли Смрковского и устроили где-
нибудь здесь.
Брежнев. Кригеля не нужно?» 14
Вот мгновенье, когда выдержка впервые оставляет Брежнева. Он пода-
ет реплику, оценить которую могли только стоявшие рядом соратники. Для
Кремля Смрковский, Кригель, Гольдштюккер, Шик как красные тряпки для
быка, самые одиозные фигуры, даже физически неприятные. И когда Дубчек
назвал Смрковского, из темных глубин бессознательно вырвалось у Брежне-