Она помогла мне понять и улучшить мое состояние, а главное, она помогла мне научиться выбирать. Иногда ты не осознаешь, что делаешь. Никто из нас не осознает. Ты делаешь что-то просто на автомате, потому что должен. Ты просто проживаешь день за днем, день за днем… пока в какой-то момент не оказывается, что ты больше не в силах продолжать. Она помогла мне понять это и стала важной частью моей жизни. Она сыграла важнейшую роль в том, что я смог перебороть это и продолжить двигаться дальше».
Андрес искал какую-то возможность вырваться на свободу и искал ее везде, где мог. Находился в постоянном поиске.
Он не называет имен или мест, но он обследовал и узнал каждый сантиметр этого длинного темного коридора, в котором оказался, места, которое стало для него ловушкой, словно он застрял в лимбе. Большинство людей понятия не имело о том, через что он проходил. В раздевалке «Барселоны» лишь несколько близких друзей знали об этом и старались поддержать его, дать пространство, в котором он нуждался, чтобы преодолеть свои страхи. Они не давили на него, не топтались вокруг, понимая, каких размеров гора выросла перед ним. За пределами раздевалки почти никто не знал, что он испытывал.
Два мира, два разных Андреса. На поверхности: улыбка, искусственная, как маска. Внутри: сомнение, беспокойство. Поиск абсолюта, который никогда не найти. Как из это выбираться? Как он мог сбежать из этого места – неведомого, мрачного, в котором оказался?
«Было трудно, очень трудно, – говорит Эмили Рикарт, физиотерапевт «Барселоны» и друг Андреса. – Время прошло, но боль того лета 2009-го до сих пор живет в нем. Он говорил мне: «Харке умер, и я больше не мог сдерживать это все». Момент тревоги, в который все в одночасье наложилось друг на друга: травма, давление, печаль и тоска… в результате в какой-то момент понимаешь, что у тебя что-то не так с головой. И хотя люди не верят в это, мозг способен влиять и на мускулы. Твое тело начинает разваливаться. Мускулы сдаются или получают надрывы. И в этот момент Андрес начинает испытывать то же ощущение, которое наносит спортсменам такой урон: чувство уязвимости, ощущение, что ты на грани срыва, после которого тебя уже невозможно будет «починить». «Я сделан из стекла», – сказал он мне однажды. Казалось, он думал, что никогда не придет в норму, никогда вновь не наберет хорошую форму».
Эмили хорошо подобрал слова. Иньеста ломался и внутри, и снаружи. «Он был более худым, чем обычно, он был не в порядке. Он работал усерднее, чем когда-либо, но путь вперед был просто закрыт. И конечно, это мучает. Ему нужна была помощь, чтобы вновь стать самим собой. Как он из всего этого выбрался в конечном счете? Усилием воли, благодаря стремлению, энергии и превращению каждого дня в движение стрелки на часах, ведущих обратный отсчет. Я уверен, что очень многие спортсмены не сумели бы преодолеть ту ситуацию, в которой оказался Андрес».
И хотя Андрес чувствовал себя одиноким, ему повезло, что рядом оказались люди, оказавшие поддержку, люди из близкого круга семьи и друзей, всегда стоявшие с ним рядом и готовые подставить плечо – именно они помогли ему заложить фундамент, на котором он принялся заново строить себя. «Конечно, мы все опасались, что все развалится, что он не выдержит и все закончится, – говорит Эмили. – Мы все об этом думали. Но никто не произносил этих мыслей вслух. Его семья и друзья очень близки с ним, и они помогли ему пережить эту черную полосу. Как-то раз, во время восстановительной сессии, которую мы проводили в комнате физиотерапевтов, работая над излечением этих проклятых мышечных травм, никак не хотевших уходить, он рассказал мне о Рафе Надале, теннисисте. Надаль тоже переживал кошмарный период травм и утраты уверенности в собственных силах. И тогда Андрес сказал мне: «Эмили, я слушал слова Надаля и в точности понял, что он имел в виду: я переживаю то же самое».
НА ПОВЕРХНОСТИ: УЛЫБКА, ИСКУССТВЕННАЯ, КАК МАСКА. ВНУТРИ: СОМНЕНИЕ, БЕСПОКОЙСТВО.
Эмили, больше психолог, нежели физиотерапевт, на мгновение умолк. Он вспоминает, как говорил Андресу то, что говорил всегда: биологические часы своего организма нужно всегда знать и уважать. «Нельзя торопить природу. Он уважал эти постулаты, но у него не было часов. Не было никакого примера для подражания, он был заперт в каком-то незнакомом месте. Не было никакого подготовленного заранее плана восстановления, никаких ясных инструкций. Он был так истощен, так разбит…»