На том наша прогулка и завершилась. Перех тем как зайти в камеру, я шепнул Скалозубу, что мне нужно срочно поговорить со следователем Жераром Терьером. И передал косматому несколко крупных серебряных монет. Лохматый гигант понимающе кивнул.
Моя встреча с законником не успела состояться, ей помешало на редкость приятное для меня известие. На следующий день меня вызвал к себе Лагер Шнифт и сообщил, что комендант передал ему бумагу о моем освобождении. Ее доставили с пылу с жару прямиком из Управления по расследованию магических преступлений за подписями Терьера и какой-то важной птахи. Свобода!! Признаться, я до последнего не мог поверить в это известие. Одно дело знать, что ты невиновен и тебя должны скоро выпустить и другое - воочую наблюдать торжество справедливости.
Особенно меня тронули скупые слезы Шнифта, когда он, кряхтя и запинаясь, назвал меня дорогим другом и профессором, и заявил, что ему будет меня очень не хватать. Ага, как же, особенно моих денег. Пришлось отдать ему остатки монет и взять обещание, чтобы ребят из седьмой камеры сильно не доставали. Шнифт, не будучи дураком, и скумекав о моих вероятностных связях и положении, клятвенно пообещал. Так же я взял с него слово, чтобы он обязательно передал Жерару Терьеру мою просьбу, написанную тут же, в кабинете старшего надзирателя на листке бумаги. Шнифт, не глядя, свернул послание в трубочку, засунул в карман и заверил, что непременно выполнит все просьбы такого уважаемого, хоть и временного, увы, гостя как я.
Вернувшись в камеру, я сообщил своим друганам, что выходу на волю. Понятное дело, что парни за меня порадовались, но были в их глазах и проблески грусти. Поскольку отбывать я должен был с утра, вечером мы закатили прощальную вечеринку, с остатками переданных Твариной деликатесов, правда, на сухую. Но нам было весело. И долго еще из седьмой камеры неслась разудалая песня, которую, надрываясь, вразноголосицу, но с огромным воодушевлением ревели несколько глоток:
- Мне не до сна, палач придет на рассвете,
- И звук шагов за дверью бьет, словно нож!
- Но в клетку входит не гонец верной смерти,
- А в рясе черной святая ложь!..
- Ночь короче дня, день убьет меня!..
Глава 6
Глава шестая, в которой я выхожу на волю, возвращаюсь в Колдовгаст и попадаю с корабля на бал!
Я стоял на каменных плитах главного внутреннего двора тюрьмы Железный Череп и ждал свой экипаж, который отвезет меня на волю. Мне вернули мою одежду, часы, сверх того так не желаюший расставаться со своим лучшим сидельцем Лагер Шнифт снабдил меня поношенным плащом и широкополой шляпой. На улице знатно похолодало. Мои конфискованные при обыске вещи уже лежали в карете, как заверил меня Шнифт. Старший надзиратель просил не забывать их и если что, то меня тут всегда ждут с распростёртыми объятиями. Нет уж, дудки, лучше вы к нам!
Аристотель Кум меня провожать не вышел. Да черт с ним, видеть его мерзкую харю лишний раз не хотелось. Он и сам, видимо понимал, что может нарваться на поток любезностей от освобожденого и оправданного по всем статьям волшебника первого ранга и предпочёл не отсвечивать. Проводить меня вышел Скалозуб.
Наконец, не успел я насладиться последними видами неприступных каменных стен, как подали мой лимузин На каменные плиты с шумом и свистом опустился экипаж. Небольшая карета, запряженная парой строптивого вида грифонов. Я невольно залюбовался крылатыми зверюками. Сильные мощные львиные тела, шикарные гривы из переливающихся перьев, огромные орлиные головы, щелкающие клювы и хищные умные глаза. Красавцы. На козлах сидел один единственный возница - длинное нескладное существо в плаще с капюшоном и зеркальной маске, закрывающей лицо.
Я повернулся к Скалозубу и дружески протянул ему руку. Мохнатый гигант легко, боясь сломать мне кости, ответил на рукопожатие. Я ступил на подножку кареты и, словно вспомнив о чем-то, обернулся.
- Знаешь, чего мне будет не хватать на воле?
Бигфут изобразил недоумение. Я усмехнулся и сказал: