Глава 7
Глава седьмая, в которой я знакомлюсь со змеиным выводком ведьм, едва не становлюсь участником оргии и готовлюсь совершить очередные героические деяния.
Стараясь не наступить на очередной капкан или ещё какую ведьминскую подлянку, я осторожно и как можно тише крался по погруженному в сумрак особняку. Те комнаты, что я проходил, были тёмными, запущенными и производили крайне неприятное впечатление о живущих тут дамочках. Или ведьмы те еще неряхи или их тут не больше трех. Для меня предпочтительнее второй вариант, конечно. Не хотелось столкнуться нос к носу с целой дивизией весьма оригинальных сварливых теток. На миг я задумался о половом воспитании местных кудесниц и мне стало не на шутку плохо, ребята! Нет, не то, чтобы я боялся группового изнасилования со стороны озабоченных старух, но что-то внутри екнуло...
По мере моего продвижения вглубь дома, звуки голосов становились все отчетливее. Я и шел на них, плохо ориентируется в темноте. М-да, на лучиназ тут так же явно экономили. А так мне пока не встретилось ничего и никого, что подтверждало бы страшную репутацию этого дома. Ни черных котов, ни говорящих жаб, ни змей, ни ещё каких фамулусов. Никаких ловушек и растяжек. Я не проверял все окна, возможно, под каждым ждал своего момента капкан. Но внутри самого жилища было спокойно.
Я прошел через очередной зальчик и звук голосов, на который я шел, стал вообще четким, словно совсем рядом со мной гудел базар. Ага, а вот и прямо по курсу очередная дверь. Я прильнул к ней и буквально ввинтил глаз в щель между полотном и косяком. И что же я увидел в большом, ярко освещенном кучей свечей зале? Никаких фамулусов и жутких страшилок, говорите? Да и ведьм штуки три максимум? Ну-ну.
Я увидел оживший сон Иеронима Босха, не иначе. Огромный зал, в котором можно устраивать балы. Свешивающиеся с потолков на цепях колесные люстры, утыканные десятками горящих оплывших толстых свечей. Я даже не стал думать, из чего эти свечи сделаны. Завешанные черными шторами окна, стены, украшенные гобеленами и картинами с на редкость отвратительными и пакостными рисунками на темы содомии, поклонения демонам и человеческих жертвоприношений. Кое где вокнуты горящие факелы, приколочены черепа животных и... Людей! Развешаны пучки трав и каких-то пазучих кустиков. Что они тут потребляют, суки драные? Анашу курят? В хаотичном беспорядке по залу были расставлены кресла, диваны и стулья, старые, протертые за долгие года ведьмиными задницами. На них располагались местные обитательницы. Почти рядом с каждой сидело по огромному чёрному коту или уродливой отвратительной пупырчатой жабе. У некоторых в ногах шипели склизкие змеюки. Кое-где я заметил жирных мохнатых пауков.
У меня голова пошла кругом. По самым скромным прикидкам выходило почти три десятка ведьм и столько же живности. В зал вела большая двустворчатая дверь. Закрытая, как и та маленькая дверка, через которую подглядывал я. Во главе комнаты, напротив глухой стены, было установлено нечто вроде деревянного помоста, на котором стояло три кресла. В креслах тоже сидели ведьмы. Главбабы, не иначе, как навскидку определил я. Ну а гвоздем всего увиденного были мои ученики!
Да, да, по центру зала, стояли четыре грубо сколоченные деревянные конструкции в виде буквы Х. К ним ремнями были привязаны Грубус, Стинг, Торчел и Венера Фемус. Грязные, потные, исцарапанные, в разодранных мантиях, словно их дружно колотил весь ведьмин кагальник на пару с котами и жабами всю прошлую ночь, без остановки. Да уж...
Под весёлые улюлюканья и азартные визги верховные ведьмы вели допрос. Вот я говорю - ведьмы, ведьмы, а о внешнем облике этих гражданочек до сих пор не сказал ни слова. А меж тем они того стоили. Одетые словно из секонд-хенда или закромов гуманитарной помощи для стран третьего мира ведьмы были разные. На вкус и цвет. Старые и молодые, толстые и худые. Страшные и... Очень страшные! Не знаю, найдутся ли смельчаки, готовые пасть жертвами их неотразимых чар. Во всяком случае они были не в моем вкусе. У всех без исключений черные глаза. Глаза, горевшие хитростью, лукавством и мертвенным холодом. Человек с такими глазами запросто воткнет тебе нож в брюхо и, проворачивая клинок, чтобы выпустить кишки, будет невозмутимо жевать пончик.
Верховные ведьмы исключением не были по части отпечатка порока и зловредности на лицах. Разве только были одеты чуток получше, в черные длинные платья. По центру сидела худощавая брюнетка с лошадинным лицом, огромными, на пол лица черными глазами, заострённым подбородком и излишне крупными зубами. Длинная черная гадюка обвивала ее шею, поднимая треугольную вытянутую голову и, оскалив ядовитую пасть, шипела в строну моих учеников. Справа от нее неопрятная толстуха, с усыпанным бородавками одутловатым лицом, похожая на сидящую у ней на коленях огромную темно-зеленую жабу. Слева шизофренического вида блондинистая молодуха, с непрерывно кривящимся в гримасах лицом. Она поглаживала лежащего на подоконнике кресла черного кошака с такими же черными глазами, как у хозяйки.