Пилдит болтал с Мальро о футболе. Оба они болели за одну команду, но не знали, как зовут футболистов. «Ну, этот самый, как его там?» – то и дело срывалось у них с языка. Я перестал пялиться на Алису, чтобы переменить тему – футбол я не люблю. И не любил никогда. Могу сходить на матч, когда играет бразильская сборная – только и всего. Спортом я не занимаюсь. Вернее, раньше занимался. Потом бросил. Больше не хочу.
– Может, хватит, Мальро? И так тоскливо, а ты еще о футболе болтаешь. Больше не о чем поговорить, что ли? Свалю-ка я отсюда! Сколько можно?
– Смотри, какие милашки, – обратился Пилдит к Мальро и ко мне.
– Это точно. Хорошенькие, – отозвался Мальро.
– Вот и потрепались бы с ними. А то все футбол да футбол.
– Да о чем с этими дурехами говорить? – усмехнулся Мальро.
– О чем угодно, только не о футболе. Ну его на хрен.
В этот момент подошли Флавинья и Патрисия. Мальро широко осклабился. Пилдит застыл в ожидании, когда его с ними познакомят. Девчонки были постарше – лет по семнадцать – и явно опытней его. Ясно, что никакого внимания они на него не обратят. Я-то их как облупленных знаю. Сто раз мы уединялись в комнате, которую Мальро отвел для интимных свиданий. А еще мы частенько собирались в одном месте, на острове, что на реке Тьете. Вы потом узнаете, что это за место такое. Эти дадут в любой момент – только позови. Но мне это ни к чему. Мне целка нужна, для новых ощущений. С целкой я никогда дела не имел. Оттого и положил глаз на Алису.
Да, Алиса меня заинтересовала. Я вовсе не был уверен в успехе. По животу у меня прошел холодок. К ней ведь нужен особый подход! Просто так ее не возьмешь. Набравшись храбрости, я подошел к ней.
– Привет, Алиса, – сказал я и поцеловал ее в щечку.
– Привет, Сид.
– Что слыхать о Сузи?
– В свадебное путешествие отправилась. Медовый месяц, сам знаешь.
– Скажешь, когда вернется?
– Скажу.
– Ты хорошенькая. Не такая, как все. Я серьезно.
Готово. Крючок заброшен.
Все, наверно, пойдет на лад. Баб на празднике хватало. В последний момент еще две подгребли. Я мог выбрать любую, но не хотел. В их доступности можно было не сомневаться. Впрочем, недоступных женщин нет. И не было никогда. Они могут поломаться в самом начале, но, в конце концов, обязательно уступят. Я это говорю по собственному опыту – ведь восемьдесят процентов присутствующих здесь слишком медлят, и, когда доходит до дела, теряют интерес.
С Алисой поначалу было трудновато – должно быть, по моей вине. Я же говорил, что к каждой девчонке нужен особый подход! Она рассказывала какие-то нелепые случаи из школьной жизни и улыбалась, а я принужденно смеялся. Мало-помалу мы удалились от компании, остались один на один, продолжали беседу и при этом страшно робели. Меня распирало вожделение, хотелось прижаться к ней, снять с нее что-нибудь, вместо того чтобы попусту трепаться. Неужели такая канитель протянется целый вечер? Нет, только не это!
Она отстранилась, когда я попытался к ней прижаться, и продолжила беседу. Ловко она меня отшила! Действительно, как я могу ее поцеловать, когда она болтает без умолку? А мне-то как этого хотелось! Я сдался и принялся рассказывать разные разности про свою работу. Сам не заметил, как начал! Когда речь зашла о посетителях, я сказал:
– У меня все время берет напрокат фильмы одна пара геев. Они сами киношники и занимаются рекламой. С ними и пообщаться интересно – в кино-то я разбираюсь. Может, я и сам в кино снимусь.
– Серьезно?
– Ну да. Я же говорю, что в кино разбираюсь. Знаешь, кто такой Герцог?
– Нет.
– Очень известный и влиятельный немецкий режиссер. Хорошие у него фильмы. Каждый фильм – это безумный поиск Эльдорадо, стремление достичь невозможного, воплотить мечту. Обожаю немецкое кино! От «Альгирре» просто тащусь! Потом я посмотрел «Фицкаральдо». Оба фильма об одном и том же. Героям на месте не сидится. Даже если плывут вниз по реке, все равно кажется, что они движутся против течения. Трудно объяснить. Не знаю, как это сделать. Если хочешь, могу тебе их поставить прямо в пункте проката.
– Странные какие-то названия у фильмов. Что они означают?
– Сам не знаю. Что-то по-немецки.
– Интересно, должно быть. Я ни разу не смотрела ни одного немецкого фильма. Вот французские смотрела. Только скучновато. Я чуть не задремала. Не помню, как они называются. И кто играет, тоже не помню. Ни одного известного актера.
– Посмотришь. Тебе понравится.
– Серьезно?
– Ну, конечно. Серьезно.
Алиса вроде бы попалась на мой крючок. Я нарочно завел такой разговор, чтобы показаться умнее, чем есть. Иногда это действует.
– Когда-нибудь я снимусь в кино, но только никому об этом не говорю, даже друзьям. А может, не стоит время терять? Или стоит? Наверно, все-таки стоит.
– Пожалуй, стоит.
– Я тоже так думаю.
Обычно я говорю девчонкам всякие глупости, какие только в голову приходят. Но в разговоре с Алисой я взвешивал каждое слово, и это наполняло меня гордостью. Я сам себя зауважал. Нужно ли это все? Сегодня я с одной, завтра с другой. Так было и так будет. Я ведь еще молоденький, у меня нет ни прошлого, а значит, нет и сожалений о прошлом, нет, пожалуй, и будущего, никто меня не уважает. Могу девок снимать, могу бросать – и совесть у меня спокойна.
Но с Алисой – совсем другое.
Алиса – не такая дуреха, как мне поначалу представлялось. А если прежде и была дурехой, то поумнела. Мне ужасно нравились ее груди и пупок, и я уже предвкушал отличный секс. Но она действительно переменилась. И даже не пыталась меня соблазнить, как в прошлый раз. Флавинья, видимо, что-то ей наговорила. Я был близок с Флавиньей пару лет назад, когда лет ей было столько, сколько теперь Алисе. Кажется, этих двух лет и не было. Разве что прическа у меня стала другая. Тогда я носил длинные волосы, а теперь подстригся. И бороденка стала пробиваться. Роста я невысокого, а вешу семьдесят пять килограммов.
Некоторых девчонок моя фигура пугает. Не такой уж я, положим, здоровяк. И все-таки они побаиваются, как я навалюсь на них своей тушей. Потом, когда попробуют – им нравится. И с Алисой то же будет. Сто процентов! Я-то знаю, когда можно иметь дело с девчонкой. Нашлось бы только место. Тем более сейчас мы в саду одни – и я, хозяин положения, действую со спокойной уверенностью.
Я прижал Алису к стене возле двери. На этот раз черепашка никуда не денется от подстерегающего ее хищника! Нужно овладеть ею, покуда она не скрылась в море и не попалась акуле в пасть. Навалившись на нее всем телом, я продолжал беседу. Наши носы почти соприкасались. Я ощущал ее жаркое дыхание, сладостно щекотавшее мне ноздри. Губы мои неуклонно приближались к ее губам. Я впился в ее не закрывавшийся от разговоров рот, приник к губам и языку и ощутил вкус тепловатой слюны. Она меня не оттолкнула, и я запечатлел на ее губах еще один ненасытный поцелуй.
Частенько мне доводилось целовать девчонок, прежде чем мы успевали поздороваться. Сначала целовались, потом принимались беседовать. Особенно в шумных местах, где приходится кричать друг другу в ухо. А для поцелуев шум – не помеха.
Дальше поцелуев у нас дело не пошло. Алиса не дала. Я провел рукой по ее животику, пупку, попке и ощутил, что в штанах у меня кое-что зашевелилось. Совсем обалдев, я попытался залезть своими бесстыжими пальцами ей в брюки, чтобы ухватить черепашку за лапку – но она не дала. Тогда я попытался забраться ей под кофточку – но тоже получил отпор. Из-за сильного возбуждения мне хотелось кончить ей прямо на ноги. Но я сдержался, потому что мы стояли у самого дома. Честное слово, если бы мы отошли подальше, я выпростал бы член, чтобы она сжала его рукой, а если бы не захотела, то я кончил бы ей на одежду, прокрутив остальное в воображении. Вот сучка!