— Эй, слышишь меня? — Тома обиженно поджала губы. — Ужинать, спрашиваю, будешь?
Наваждение пошло трещинами, лопнуло и осыпалось под ноги мелким крошевом. Сначала вернулись звуки — гомон и смех, низкий голос Антона, который теперь приставал к Эрику.
— Нет, я… не голодна, — выдавила из себя почти насильно.
Роберт возник откуда-то справа. Нерешительно улыбнулся, взял за плечо.
— Спасибо! — сказал совершенно искренне.
А я совершенно искренне удивилась:
— За что?
— Лариса теперь свободна. Скоро она станет одной из нас, и мы, наконец, сможем венчаться.
— Оу…
Вот уж не думала, что Влад так быстро изгонит Лару. Действительно сюрприз, причем не знаешь, какие последствия тебе от него прилетят. Ведь, по сути, именно я упросила его отпустить Лару. А после вчерашнего вечера…
Щеки опалило румянцем, а по рукам, начиная от запястий к плечам побежали мурашки. Губы все еще горели — целоваться на ветру не лучшая идея.
— Я тут ни причем, — пробормотала я смущенно и отвела глаза.
— Конечно, ни причем, — лукаво согласился Роберт и настаивать на продолжении диалога не стал.
— Тамара, убери мой прибор, я тоже не буду ужинать. — Вкрадчивый голос у самого уха заставил вздрогнуть. Меня осторожно взяли под локоть. — Идем, со мной.
Иду. Внутри все замирает, я стараюсь не дышать, поспевая за размашистым шагом своего спутника. Нас впускает таинственная глубина кабинета. Запахи — лака, кожи, кофе и свежей сдобы — окружают со всех сторон. Задернутая штора. Полумрак. Документы, беспорядочно рассыпанные по лакированной спине стола. Диван и кресла на изогнутых ножках притаились и ждут.
И я жду.
Эрик останавливается у стола, его глаза смотрят жадно, испытывающе. И я совершенно не знаю, чем закончится этот вечер для меня.
— Присядь, пожалуйста, — просит он, хотя сам даже не думает садиться. Но я рада присесть — ноги практически не держат, туфли безбожно жмут, а я мысленно удивляюсь, какой сильной может быть иногда власть одного человека над другим. И дело ведь вовсе не в том, что он мой вождь. Когда-то он им не был, и все равно…
Сажусь на диван и ноги поджимаю. Хочется укрыться, но укрыться не могу — я вся на виду, от макушки до пят. И даже внутри, если заглянуть глубоко, тайн почти не осталось.
Эрик раздумывал еще около минуты, а потом тоже шагнул к дивану. Решил не использовать преимущество? Впрочем, у него их масса, не мне тягаться. Хотя и у меня есть одно. Значительное.
Он меня предал.
Поэтому я откинулась на спинку дивана и приготовилась слушать. В конце концов, я имею право на первый шаг с его стороны.
— Это сложнее, чем я думал, — сказал он некоторое время спустя и опустил глаза.
Да уж, нелегко. Причем, ждать не проще, чем говорить.
— Ты теперь скади и важна для племени. Надеюсь, понимаешь, насколько?
— Для племени?
Кажется, он зашел издалека. Сначала для племени, потом для Алана, а затем…
Или нет?
— Подставляться, как ты подставляешься сейчас, опасно. Тот человек, о котором я говорил, использует любую возможность, чтобы взять твой кен.
И снова прямой взгляд. Губы тонкой линией. Осуждающая поза. И я больше ничего не понимаю — зачем он говорит это?
— Ты же поставил защиту, — лепечу бессмысленно.
— На квартиру — да, — кивает. — Но ты же не сидишь в ней безвылазно. Выходишь в магазин. — Он сделал паузу и покачал головой. — Гуляешь по ночам. К тому же, ты можешь увидеть будущее и не сказать. Из вредности.
— То есть это все… чтобы меня вразумить?! — выдыхаю и вскакиваю. Туфли тут же напоминают о недавних похождениях.
Дурацкие туфли! Вся ситуация дурацкая!
И я — дура, если повелась… если подумала…
Эрик в первую очередь — вождь, и заботится о племени. Не обо мне. Не для меня была та роза. И брошь.
Глупо все…
— Ты обижена, и нормально при этом делать все назло.
— Я не обижена, я разочарована. А для того, чтобы попросить человека не делать глупостей, необязательно дарить цветы!
— Я думал, тебе понравилась роза. — На лице его недоумение — похоже, он действительно не понимает… При всей своей проницательности абсолютно не видит, что происходит. Что он делает. Он же рушит все еще больше!
Хотя, возможно, он хочет именно разрушить…
— Мне понравилась роза, — сказала я устало. — Но тогда я еще не знала, с какой целью ты ее прислал.
— Я прислал ее, чтобы ты не злилась.