«... — Моя Новая Армия это не просто солдаты, защищающие границы и территории Северного Королевства. «Новая Армия» — это собранные мною лично воины-воладоры северных земель.
— Воладоры?
— Хищники, которые способны управлять людьми, постоянно говоря тем, что и как нужно делать. Не веришь в это?
— Воладоры всего лишь миф, так же как и Пятеро магических зверей.
— Ты сама себя в этом убедила или в Доме Рикберта не изучали легенды Севера...».
Скорее всего данная рукопись была связанна с его армией или же каким-то военным планом. Я слышала разговоры за дверью, но не могла до конца разобрать речь. Мой взгляд то и дело блуждал по непонятному языку, запоминая только визуальное написание слов.
Что-то внутри меня сжалось в области солнечного сплетения. Я аккуратно свернула пергамент, пряча его под один из узлов бинтовой повязки на моем туловище. Отчего-то этот лист не давал мне покоя. И я буду не собой, если не разберусь, что это за язык и что тут написано.
Разговоры за дверью резко затихли. Я метнулась к кровати, останавливаясь рядом с её изголовьем. Не хотелось быть застуканной за просмотров важных документов одного из сыновей короля.
— Я же просил не вставать. — Взгляд мужчины замер на моей фигуре, как только он зашёл обратно в комнату. В тени от стоящей рядом колонны его круги под глазами казались больше.
Я цокнула языком, складывая руки накрест перед собой.
— У меня к тебе вопрос.
— Какой? — Ахиро начал подходить ближе, останавливаясь с противоположной от меня стороны кровати.
— Кто занял мои покои, что мне пришлось ночевать в твоей комнате?
***
Аррон был напряжен. Известия, которое поступило от последнего патруля с южной стороны Хвойных Лесов, были пугающими. Тело одного из отчужденцев, только недавно присоединившегося к лагерю, нашли обгорелым недалеко от ближайшей тропы в сторону Кальяри. Самым страшным было то, что от человека не осталось практически ничего. Даже некоторые кости превратились в пепел. Патруль доложил, что как бы они не пытались потушить остатки пламени, огонь не прекращал гореть до тех пор, пока полностью не сжёг тело, оставив только самые толстые кости. Человеческие останки были как предупреждение всем, кто посмеет в следующий раз ввязаться в битву с владельцем огня.
— Я видел такое только один раз в жизни. — Тишину в большой военной палатке нарушил Радон. — В битве против кальяринского принца. Щенок ещё и не на такое способен...
У Аррона были четкие представления о Редвальде Ахиро. Мужчина ещё не владел достаточной информацией о всей силе одного из сыновей действующего короля, но бывший воспитанник приюта Святого Рикберта точно знал: один из сыновей принца — потомок Чёрного Дракона, который искусство управляет самым страшным огнём во всем мире.
— Там был кто-то ещё. — Один из патрульных перебил Радона. Его губы были плотно сжаты в одну линию, а взгляд опущен. — Следы от подков двух лошадей.
— Милберт, мне нужно, чтобы ты четко описал всё, что видел на месте убийства. Любые детали будут важны. Возьми бумагу в казарме. Распиши всё, что помнишь. — Аррон внимательно посмотрел на патрульного.
— Так точно. — Мужчина кивнул и вышел из палатки, оставляя Радона и бывшего воспитанника приюта одних.
Тишина была тягучей для двоих мужчин. Каждый погрузился в свои мысли.
— Аррон, мы не...
Мужичина не успел закончить своё предложение, как поднятая ладонь блондина остановила речь военного.
— Никто не уязвим в этом мире, Радон. Ни ты, ни я, ни они. Мы все когда-то примем смерть. Вопрос только в том, как скоро это произойдёт и какую цену за это мы понесём.
Взгляд Аррона упал на раскрытую карту Северных Земель. Кальяри — один из трёх административных столиц Севера и один из двенадцати крупнейших городов Северных Земель. Это самый близкий и крупный город к огромной местности Хвойных Лесов. Окружённый также холмами, город был защищён лучше, чем другие поселения.
Блондин взял толстый графитовый карандаш и начал чертить линии вдоль трёх столиц Севера: Кальяри, Норвича и Асперна.
Кальяри — одна из самых молодых столиц. Городу только недавно исполнилось восемьдесят лет. В отличие от своих старших собратьев, Норвича и Асперна, которым по пятьсот двадцать и семьсот лет.