Мужчина же выжидающе смотрел на меня, явно не просто так.
— Я спрашивал, как ты себя чувствуешь?
Превосходно. Сквозь землю со стыда хочется провалиться, а так все прекрасно!
— А-а, — я положила руку на шею, пытаясь расслабиться и отвлечься от ненужных мыслей. Глазами я выискивала любую мелочь, за которую могла бы зацепиться, чтобы не обращать внимание на прожигающие чёрные глаза Редвальда. — Все хорошо. Спасибо, что поинтересовались, Ваше Высочество.
После моих слов воцарилась подозрительная тишина. Как будто все темы для разговора стали неактуальными.
— Я пожалуй пойду. — Я намеривался сразу же уйти, но задержалась буквально на пару секунду, чтобы поблагодарить Томаса за тренировку. Не дождавшись его ответа, я поспешила в свои покои. Поспешила как можно скорее и дальше скрыться от глаз Ахиро-старшего.
Ничего нового. Опять сбегаю...
Добравшись до своей комнаты, я думала только о горячей воде хаммама, в который намеривалась отправиться сейчас же. Одежда неприятно липла к телу и хотелось по скорее снять с себя форму для тренировок.
— Ой! — Непроизвольно вскрик вырвался из легких, когда я увидела спокойно восседающую Агату на подоконнике возле одного из витражных окон. Девушка держала в руке бумагу, не обращая на меня никакого внимания. Её глаза бегали по неизвестным строчкам, а губы приоткрывались при чтении. Мой взгляд упал на раскинутую постель на полу и приподнятые деревяшки кровати.
Стоп... НЕТ! Неужели?!
Я кинулась к девушке, намереваясь забрать свою вещь. Письмо Редвальда, как я думала спрятано до этого момента в надежном месте, было сейчас в руках у брюнетки. Только мои пальцы хотели схватить пергамент, как были нагло отбиты. Дракайн принца подняла лист, не давая мне возможности хоть как-то дотянуться до вещи.
— Отдай! Это не твоё! — Я начала тянуться к бумаге, но это было бесполезно. Девушка и не думала отдавать мне украденный лист. — Что ты вообще делаешь в моей комнате?!
Это уже перешло все возможные границы. Я думала, что в этом чертовом замке у меня будет хоть одно место, где я могу побыть наедине и в относительной безопасности. Но нет. Агата только одним своим присутствием перечеркивала все мои домыслы. Лиловые глаза с осуждением осматривали мой профиль. Брови девушки приподнялись, оскал на губах показывал всю неприязнь, которую она испытывала ко мне.
— Что это? — Помахав письмом Редвальда, девушка и не думала отпускать руку, чтобы у меня была хоть возможность вернуть свою собственность. Пусть и украденную, но это сейчас не имело никакого значения. Я чувствовала, что это письмо было чем-то важным и должна узнать, что там написано.
— Тебе какая разница?! Как ты его вообще нашла? — Я была зла. Глаза застелила красная пелена, а руки так и чесались приложить макушку с чёрными волосами пару раз по витражному стеклу. — Ты рылась в моих вещах?! ЧТО ТЕБЕ НУЖНО В МОЕЙ КОМНАТЕ ВООБЩЕ?!
Как она меня бесит! Ставит себя выше меня только из-за своей силы?!
— Ты так и не ответила. Я задала довольно простой вопрос. Что это и откуда оно у тебя? — Агата спрыгнула с подоконника, останавливаясь за моей спиной. Спрятав пергамент в широкий карман брюк, девушка сложила руки на груди. Лиловые глаза со сталью уставились на мой профиль. — Эта бумага используется для особо важных документах дворца. Прислуга не имеет доступ к таким вещам. Ты либо забрала её у Томаса, либо, что ещё хуже, у Редвальда.
Сердце пропустило пару бешеных ударов. Я подозревала, что Агата может похвастаться не только своей силой, но ещё и смекалкой, но чтобы до такой степени.
— Какую-то чепуху несёшь. Ничего я и ни у кого не забирала. Эта вещь принадлежит мне! — Развернувшись к девушке, отчеканила я.
— Действительно? И кто же её тебе дал? — Агата подошла ближе. Я чувствовала силу, исходящую откуда-то из глубин её собственного тела. Эта сила давила и не давала спокойно дышать.
— Тевмесс! — Это было почему-то первое, что пришло мне на ум: свалить всё на младшего брата Редвальда, дабы увести подозрения наглой девицы в какое-либо другое русло. — Это письмо дал мне Тевмесс.
— Зачем?
— Я не буду тебе отчитываться. Хочешь узнать зачем, пойди и спроси у него сама. — Святые духи, что несёт мой неугомонный язык.