Я медленно повернулась. Нокард по-прежнему любовался потолками в моей квартирке, а в руке у него был бумажный свёрток, в котором, по памяти, и лежала одежда. Ещё раз пискнула «спасибо» и поспешила скрыться в спальне. И, наверно, мне показалось, что мою спину и то, что ниже, опалил горячий взгляд. По крайней мере, ткань халата была целой. Я проверила.
Оделась я быстро и в первое попавшееся. Всё равно зеркала не было, точнее, было небольшое в ванной и узкое длинное в коридоре. Но бегать осматривать себя не решилась. Потом как-нибудь, без некоторых драконов. Главное, что на мне теперь было бельё, пусть и очень простенькое, напоминающее наши спортивные версии, но спасибо хоть не корсеты. И тёмно-зелёная юбка в пол, и светло-зелёная блузка – всё в крайне деловом стиле, напоминающем форму гимназисток.
Дракон меня встретил таким взглядом, будто увидел привидение. Ну а сейчас-то что?!
– Тебе идёт форма, – хрипло выдал он.
Да ладно. А по нему и не скажешь. Ну что ж, это мужчин форма красит, а мне и так пойдет. Пока я мылась и переодевалась, разогретый ужин остыл и мне была показана версия экспресс-использования печи. Вот, пожалуй, это то, по чему я буду скучать, когда вернусь. Никакая микроволновка не сравнится с магическим разогревом. Все блюда – будто только с плиты, и даже хлеб источает ароматы свежеприготовленной выпечки.
И если я на свой ужин набросилась, едва сдерживая себя в культурных рамках (ну да, в любых неловких ситуациях я предпочитаю есть, если есть что поесть, поэтому дома еда часто заканчивалась), Нокард жестоко разделывал свою порцию на части. Мы молчали, и от этого хотелось есть ещё больше. Но когда-нибудь всё хорошее заканчивается. И в нашем случае – это мой ужин. Будто чувствуя это, Нокард наконец посмотрел на меня вместо своей тарелки. Чёрт, до чего же он красивый. Особенно, когда такой, задумчиво-растерянный. Так и тянуло подойти, зарыться пальцами в волосы, отливающие серебром (интересно, они у него жёсткие или мягкие?), утонуть в бирюзовых глазах и сказать, что всё будет хорошо (даже если это не так). Аж пальцы свело от желания. Нокард прервал мои фантазии, перейдя к крайне прагматичным вещам. Показал стазис-шкаф, где хранится еда (удобная штука, заменяющая холодильник, и гораздо круче – там вообще ничего не портилось лет так сто, потому что внутри время замедлялось многократно), как запрограммировать кровать разбудить в определённое время. Он выставил самый ласковый вариант побудки. Незаметно для дракона перевела на средний. Мне-то лучше знать, как меня стоит будить. Подумывала о жёстком уровне, но решила попробовать сначала так.
С часами оказалась беда – камушек реагировал на потоки магии, а я этой магией могла пока только любоваться в чьём-то исполнении. А что и куда течёт, не видела. Нокард странно посмотрел на меня, но я всё ещё прикрывалась версией крайне уединённого житья-бытья Амалии. Вот прям до такого, что часов не наблюдали. Милый дракон пообещал достать простую версию для немагических обывателей. Она не такая точная и требует подзарядки, но что я, с сотовыми и розетками дела не имела, что ли? Только теперь вместо розетки придётся использовать драконов. К тому же, оказалось, часов здесь в сутках двадцать, минут в часе пятьдесят, секунд в минуте сто, и они быстрее, чем наши. В общем, здравствуй, подготовительная группа детского сада. Это мой уровень.
Наконец, убедившись, что я не умру от обезвоживания у крана или не самоуничтожусь в попытках включить свет, дракон решил покинуть меня. И вот тут-то меня и накрыло понимание, что сейчас я останусь совсем одна. Вот совсем-совсем. Как-то с момента пробуждения в этом мире меня не оставляли в покое. У вампиров даже в ванной постоянно дергала Мэри. А в драконьем кабинете я была бы и не прочь подольше побыть одной. Во-первых, может ещё чего важного почитала, во-вторых, там всё было наполнено драконьей аурой, вгоняющей меня в какое-то странное ощущение спокойствия и защищённости.
А сейчас Нокард уйдет и наступит время осознания всего. Легко не думать о всех странностях, когда они наваливаются и наваливаются со всех сторон, а тебе надо только барахтаться, взбивая молоко в масло. И этот мальчишка Конрад (да-да, тот самый двухсотпятнадцатилетний) так и не сводил меня в учебку за книжками, в которые можно было зарыться и уйти от реальности.
За те несколько секунд, что Нокард обувался, я успела накрутить себя так, что пришлось обнять руками плечи, чтобы не дрожать.