– Ну, выбирай, – кивнул мне Конрад. У младшего от интереса ко всей ситуации даже тени поуменьшились. Старшенький держался более ровно.
Итак, передо мной, все как на подбор, пара десятков сереньких и с ними дядька-саблезуб. Причём как на подбор – это в прямом смысле. Все серенькие были какие-то… ну чего скрывать – крайне одинаковые. Молчаливые серые горы, коротко стриженые, в одинаковой униформе, глядящие куда-то в собственную даль. Кажется, я понимаю, почему саблезуб стал командиром. Его хоть как-то из этой массы можно было выделить, помимо хвостиков через плечо.
– Мне нужен тот, что водил меня вчера, – выдала я. А в ответ тишина. Я прищурилась. В тот момент я просто не задумывалась, что здесь может не быть «моего» серенького. Ну мало ли, выходной у него, или ещё кого водит по коридорам.
– Вот, значит, как… ну что ж, – я встряхнулась, вынуждая недовольных драконов отпустить меня, и подошла к первой горе. М-да, прыгать, чтобы рассмотреть глаза я долго буду. А скалолазание, к сожалению, не входило в круг моих интересов до сих пор. Просить каждого наклониться? Долго. И не уверена, что послушают. Что делать?
Заложив руки за спину, я шла мимо первого ряда, напевая под нос надоедливую песенку:
– Я узнаю тебя из тысячи, по рукам, по глазам, по го-ло-су-у-у…
Что я помню о сереньком, кроме цвета глаз? Да можно сказать, ничего! Голос, я так поняла, они не подадут, да и он тоже может быть как клонированный. Я прошла во второй ряд, теребя свою память. Единственное чёткое ощущение, что рядом с сереньким мне было спокойно. Вот прямо с первого момента, как я схватила его… Ага! Я резко остановилась, а потом обошла второй ряд со спины.
– Вот, вот он мой! – заверещала я. – У него бицепс под мою руку выдавился!
А сама зорко бдила. Есть! Второй ряд четвертый справа. Лишь мелкое передёргивание плеч и попытка убрать «выдающую» руку.
– Попался! – я повисла на ставшими какими-то родными бицепсе, трицепсе и всём прочем. – Мой! – довольно проурчала, будто изловив добычу. Блин, я что теперь, эту драконовость из себя не выселю?! А, к чертям. – Мой-мой-мой! Беру его!
М-да, возможно, завтра я пожалею о своём поведении, потому что даже флегматичное лицо скалозуба как-то вытянулось. Но это завтра, а сейчас – заверните мне этого!
Конрад смотрел на мое представление, высоко приподняв брови. И явно сомневался в моей нормальности. Нокард хмурился и смотрел раздражённо на моего серенького. А мне было просто хо-ро-шо.
От недовольного старшенького мой серенький получил чётко выверенный приказ – защищать ценой жизни и следовать везде-везде за мной. И проводить в учебную для студентов. Не знаю, как Нокард проверил, что команда поступила в управляющий центр мозга серенького (а я уверена, что проверил), но удовлетворённо кивнул.
Конрад сорвался первым, почувствовав свободу от моего сопровождения. Правда, перед этим он быстро чмокнул меня куда-то в шею.
– Засранец! – Как же я люблю весь мир! Даже это слово прозвучало ласковым комплиментом.
Нокард хмыкнул и нежно провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Молча, но так смотрел на меня, что защемило сердце. Хочу.. хочу с ним… Я не успела до конца сформировать мысль. Дракон-старший жёстко глянул на серенького и тоже унёсся прочь, утаскивая за собой и огромные тени, и жар, и… кажется, часть меня.
Я вздохнула, почувствовав, что без своих драконов – как будто замёрзла. И пусть мир прекрасен, но как-то одиноко. А ещё розовый всё-таки бесит.
– Ладно, – я встрепенулась. Хотя бы серенький остался со мной. – Пойдем в учебку, веди меня, мой конвоир.
Скучно у них тут в казармах. Пяток грубых столов с лавками – всё официальное развлечение в комнате. Хорошо, хоть стены не розовые, а тёмно-серые. Мимикрировать сереньким на этом фоне прекрасно. А ещё – прятать под стол в специальные выемки стаканчики с кубиками и какие-то фишки. И карты, такого же жизнерадостно серого цвета. Ага, я всё заметила со своего места из-за спин, но промолчала. Пока.
Я довольно пожамкала твёрдый, как скала, бицепс. Кайф-то какой. Никогда раньше не наблюдала за собой такого стремления к прикосновениям. Да, любила приятные ткани, раздражали соринки под голыми ступнями, но чтобы вот так, маниакально всё трогать…
– Какой же ты кла-а-асный, – я не удержалась и потёрлась щекой о серенького. Тот вздрогнул и сбился с шага, а я хихикнула. Такой весь прохладный и гладкий, но там, где я его касалась, становился теплее. – Кстати, спасибо тебе за всё. Вот прям за всё-за всё! Без тебя я бы в блоках… может быть, и выжила, но явно изменилась бы.