Вадим скользнул по мне коротким пустым взглядом. Не узнал. Он меня не узнал.
«Слава богу!» – пробормотала я мысленно.
– У входа в парк стоял лоток, – вспомнил Вадим. – Подождешь пять минут? Я быстренько сбегаю!
– Ла-адно, – мученически согласилась барышня. На вид она была значительно моложе него. Лет двадцать, не больше. А ему…
Я подумала.
Ему должно быть не меньше тридцати трех. Да. У нас с ним была разница в два курса. Значит, он примерно этого возраста.
Вадим развернулся и кинулся бежать по дорожке, ведущей к выходу из парка. Барышня сунула руки в карманы рваных джинсов, откинулась на спинку скамейки и надула пузырь из жевательной резинки.
Я провожала взглядом бегущего мужчину, и на душе у меня было горько. Ни один мужчина не бегал ради меня с такой скоростью. Никогда. Есть же на свете счастливые женщины! Интересно, что для этого нужно иметь?
Я украдкой оглядела соседку.
Маленькое треугольное личико, раскрашенное яркой косметикой, лично мне показалось вульгарным. Но, с другой стороны, меня она за мороженым не посылала.
Значит, Вадиму нравится яркий грим.
Конструкция девушки была субтильной. Но при этом ее грудь выпячивалась вперед опасным колесом. Интересно, своя, природная, или силикон? Обидно, что у меня на этом месте глубокая океанская впадина. Впрочем, все поправимо. Получу деньги, – сделаю себе четвертый размер. И куплю сногсшибательное нижнее белье.
Девица почувствовала мой взгляд и повернула ко мне маленькую головку. Ее челюсти без устали пережевывали какую-то резинку. Разумеется, без сахара.
– Простите, – извинилась я быстро, – вы не подскажете, который час?
Еще минуту барышня смотрела на меня пустым невыразительным взглядом. Потом раскрыла ярко накрашенный ротик и скучающе обронила:
– Часы у тебя на руке.
Я невольно подавилась. Действительно, на руке. И все же могла бы ответить. Хамка.
В общем, такие мужчинам нравятся.
Я поднялась со скамейки и побрела прочь. Смотреть, как мой бывший воздыхатель, виляя хвостом, принесет этой маленькой дряни мороженое, отчего-то не хотелось.
Я шла по аллее, и в душе у меня бушевали непривычные шторма.
Все!
Сделаю операцию и закачаю в грудь пару килограммов силикона! Научусь ругаться матом! Буду жевать резинку и надувать противные розовые пузыри! Буду высчитывать, насколько мне выгодно то или иное знакомство! Начну разговаривать, капризно растягивая гласные! Приобрету дурные манеры, дурные привычки, безграмотную речь, хамские замашки, стану себялюбивой корыстной самкой – и ко мне немедленно потянутся все мужские сердца, находящиеся в пределах досягаемости!
Вот она, формула любви двадцать первого века!
Я плотоядно щелкнула челюстями, как волк.
Для всего этого нужны деньги. И я их заработаю, чего бы мне это ни стоило.
Решено!
Утро понедельника застало меня врасплох. Во-первых, я проспала. Во-вторых, никак не могла решить: нужно мне идти на работу или нет?
Решила, что нужно. Хотя бы для того, чтобы забрать трудовую книжку.
Я быстро привела себя в порядок и выскочила из дома, не успев даже выпить чашку чая. Ладно, в первый раз, что ли?
Опоздала я совсем немного: минут на десять. Такое смешное опоздание у нас и опозданием не называется, тем более, что кафе мы открываем только через час после начала работы. Все женщины, работающие со мной, опаздывают. Кто минут на десять, как я, а кто и на сорок минут, как Зоя. И самое интересное, что никто, кроме меня, не получает за это по мозгам.
Я приняла первую порцию начальственного гнева, покорно склонив шею. Ничего, сегодня я его противную морду вижу в последний раз. Вытерплю.
– Иди работай, – сказал наконец мой начальник, закончив порку.
Я достала из сумки заявление «по собственному желанию», второпях написанное дома, и протянула ему.
– Что это? – спросил начальник и брезгливо принял лист двумя пальцами.
Я промолчала. Начальник насмешливо фыркнул и поднес лист поближе к глазам.
Он читал мое короткое заявление, напряженно сдвинув брови и шевеля губами. Закончил читать и вернулся к началу. Прочитал еще раз. Опустил руку и уставился на меня. Его толстая шея начала наливаться зловещей краснотой.
– Что это? – повторил он и потряс в воздухе бумагой.
– Заявление, – прошептала я.
– Я спрашиваю, что это?! – заорал он, надвигаясь на меня, как слоноподобный кошмар.
Я попятилась.
– Это заявление об уходе…
– Вижу! – рявкнул шеф так, что у меня завибрировали барабанные перепонки. – Я спрашиваю тебя, что это значит?
Мои лопатки уперлись в стену. Отступать дальше было некуда.
– Я нашла другую работу, – пискнула я.
Минуту шеф смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Потом выронил мое заявление и расхохотался. Зоя, демонстрировавшая Алене новую электрическую зубную щетку, оторвалась от своего увлекательного занятия. Алена, которая сегодня не сочла нужным со мной поздороваться, обернулась и застыла. Ее выщипанные брови удивленно приподнялись.
– Вы слышали? – спросил шеф, отсмеявшись. – Наша Золушка нашла себе другую работу!
– Интересно где? – немедленно отозвалась Зоя. – Освободилась вакансия уборщицы в супермаркете?
Алена хихикнула.
– Да нет, – сказала она. – Наверное, Лерка садится писать диссертацию.
И ехидно добавила:
– Она же у нас ученая!
«Очень остроумно!» – подумала я. Однако нетребовательный коллектив зашелся от хохота.
– Диссертацию! – задыхаясь, выговорил шеф. – Господи, зачем? Что, в продаже туалетной бумаги не хватает?
И тут во мне что-то лопнуло с противным коротким треском. Надо полагать, терпение. Плечи мои распрямились, руки сжались в кулаки, и я услышала со стороны свой голос, произносящий невероятные, невозможные, прекрасные слова.
– Слушай, жирная свинья, а ты знаешь, что такое диссертация?
Шеф поперхнулся.
– Ты мне? – не поверил он.
Я огляделась вокруг. Мне казалось, что я сплю. Но голос, похожий на мой, продолжал говорить. Я упивалась словами, восхитительными на вкус, как запретный плод.
– А что? Непонятно? Разве у нас тут две жирные свиньи? Хотя…
Я поджала губы и критически оглядела со стороны Зою, которая от неожиданности съежилась за барной стойкой.
– Конкуренция, конечно, сильная, – признала я. – Но не победная. Первое место за тобой. Или, чтобы никого не обидеть, могу предложить тебе титул жирного хряка. А жирная свинья останется для Зои.
И я любезно улыбнулась сразу им обоим.
Потрясение, очевидно, испытывала не только я. Аудитория безмолвствовала, словно воды в рот набрала. Я неторопливо прошлась по залу, как по тронному возвышению. Подошла к кассовой стойке, взяла в руки упаковку новой зубной щетки. Покрутила ее перед глазами и спросила Зою:
– Твое, что ли?
– Мое, – пискнула Зоя, не отводя от меня испуганных глаз.
Я забрала упаковку, дошла до мусорного контейнера, стоявшего за дверью и швырнула в него электрическую зубную щетку «Браун».
Зоя хрипло выдохнула воздух, скопившийся в легких.
– Не мельтеши! – предупредила я ее вполголоса. – Тебе же, дуре, добра желаю! Только кретины не знают, что золото лучше всего чистить замшей! Купи себе тряпочку и полируй до блеска!
Зоя не нашлась, что ответить. Я повернулась к Алене.
– А тебя хочу предупредить, – начала я. – По-дружески. Когда гуляешь с любовником, выбирай места подальше от моего дома. А то я могу о тебя споткнуться. И тебе будет больно.
Алена промолчала. Ее уши покрыла багровая краска.
– Ишь ты! – удивилась я. – Еще не разучилась краснеть! Надо же! Не ожидала!
Обвела взглядом коллектив, в котором проработала пять невыносимых лет и печально сказала:
– Господи, до чего же вы убогие!
Покачала головой, вышла из кафе и изо всех сил шарахнула дверью. Оставила позади свое безрадостное прошлое. Черт возьми, до чего это, оказывается, приятное ощущение!