Сердце стучало, как сумасшедшее. Либо от четырех кружек кофе, либо от волнения. Я приехала туда только к вечеру, по дороге я то и дело проверяла ключи, трогала пальцами мелкий и немного ржавый ключик на связке. Руки тряслись, и замок в них ходил ходуном, пока я при свете фар пыталась попасть маленьким ключом в маленькую же щель на замке. Наконец, я открыла дверь, она с шумом уехала вверх, обнажив свое нутро. Барахло, хлам и куча мусора. Все это не стоит того, чтобы здесь хранить. Может стоит занести в свой ежедневник? И как-нибудь приехать и просто все это выбросить?
Я зашла туда, подсвечивая себе фонариком в телефоне. А вот и она… я взяла пыльную коробку, тут же расчихавшись, понесла ее в машину. Все джинсы и кардиган были в серых полосках от пыли, а руки грязные.
Мне понадобилось много влажных салфеток, чтобы отмыть себя и коробку. Я оставила ее на переднее сидение и пошла закрывать бокс. Ближайший мотель приютил меня, чтобы мне в ночи не пришлось ехать обратно. А после душа я завалилась на кровать и достала коробку. Внутри пахло пылью и плесенью. Какие-то тетради, ежедневник, ее любимая ручка Паркер, погрызенная на конце, рисунки Эвы и мои, старые детские фото нас с ней, ее старый-престарый кнопочный телефон, даже не включившийся. Где-то на дне валялась зарядка от него. Я поставила его на зарядку, но без особой надежды. Вот еще одно фото. Она и папа. По крайне мере она так говорила, я его совсем не помнила, все, что она говорила, что я на него очень похожа. Те же темные волосы, улыбка, ямочка слева на щеке, изгиб губ. Пожалуй, если бы мы стояли рядом, я и правда была бы на него похожа. Слегка. Раньше глядя на это фото, я никогда об этом не задумывалась. Я отложила фото.
Ничего полезного. Милые для души вещи, но… ничего из того, могло бы мне помочь. Я потянула за край и вытащила со дна документ.
Свидетельство о расторжении брака.
Элизбет Присцилла Катчер и Эрик Джей Серанто.
Мама ненавидела свое второе имя и его фамилию, так что оставила себе свою. Я положила документ обратно.
Уже засыпая, я подумала о том, что было бы неплохо снова съездить на могилу отца.
Утром телефон так и не очнулся, так что я просто сгребла его в коробку вместе с остальным барахлом и, руководствуясь старой памятью и картой, попыталась найти нужное мне кладбище. Я помнила только отрывками ту поездку. Эву мы с собой не брали, она, кажется, осталась с няней, так что я всласть спала всю дорогу. Однако оставшиеся полчаса вовсю разглядывала дорогу. Если сначала я ехала почти наугад, вскоре стали проявляться несколько знакомые места. Кладбище в этом районе было единственным, за ним чуть дальше по дороге начинался городок. Странно, что его похоронили тут. Может тут у него осталась семья? Мама никогда не упоминала ни его, ни своих родителей, так что у меня сложилось впечатление, что их никогда не существовало. Впрочем, возможно, как и меня для них.
На кладбище милая старушка посмотрела по старому и очень медленному компьютеру, что мужчина с таким именем действительно лежит на этом кладбище и даже решила меня проводить.
- Посетителей у нас мало, все приходят только по праздникам, - причитала старушка, семеня впереди меня и тиская очки с толстыми стеклами, что висела у нее на шее на цепочке. – Все вспоминают своих родных только когда приспичит.
Она явно осуждала людей за это. Я молча кивала ей, когда она оборачивалась ко мне, добавить было нечего. Я была рада, что она решила меня проводить, потому что для меня оставалось загадкой, как она вообще может в этом ориентироваться. Одинаковые ряды с могилами, разве что у кого-то может статуи или там цветочки с кустами, но черт возьми, я бы заплутала тут через пару минут.
- А вот и ваш папочка, - мило пропела старушка, улыбаясь мне, рыхлая кожа на ее лице натянулась морщинами от этого движения. – К нему тоже редко кто ходит… бедняга.
- А кто еще, кроме меня? – Я не могла оторвать от его надгробия взгляда.
- Ну вот ты… вот еще жена заходила, давно правда… очень давно. Но я ее помню, она с его братом приходила. Так плакала, бедняга…
- Мама? С братом?.. – Я повернулась к старушке, понимая, что если та не скажет так, мне придется ее упрашивать рассказать мне хоть что-то. Она сощурилась и покивала, позвенев цепочкой.