— Пустое…
— Бранка, — позвал её Олег, словно она уходила. — Сегодня ночь, когда можно найти папоротник.
— Да, — шевельнулись её губы.
— Если бы я его нашёл — я бы пожелал одного. Чтобы ты всегда была со мной, Бранка.
— И я, — произнесли губы, — и я так же, Вольг.
— Иди ко мне, — попросил Олег. И потянул к себе эти лучистые глаза, эти полураскрытые губы, это огромное счастье — не думая уже ни о чём и ничего вокруг не замечая…
…Не заметили они и Йерикку, который, появившись у крайней сос-ны, споткнулся и несколько мгновений стоял неподвижно, глядя на своего друга и девушку второго своего друга. А потом, круто повернувшись, по-шёл вглубь сосняка, где долго, выхаркивая ругательства на нескольких языках, рубил кусты, пока особо прочный стволик молодой сосёнки не вы-шиб серебристое лезвие у него из ладони, вывернув кисть. Тогда, плюнув, Йерикка рухнул на камень и, свесив руки между колен, застыл. Кисть опу-хала и болела, но парень очень мало ощущал это…
…Олег вернулся в город утром. В нижнем этаже заведения Слав-ны, куда он направился сразу же, сидели несколько стариков из ранних пташек, да за двумя сдвинутыми столами тихо бушевала до предела за-гулявшая молодёжная компания. Олега заметили, замахали руками, за-голосили. Он махнул в ответ, взял с прилавка кружку с пивом, мясо с че-сноком, хлеб и подсел к столам.
— Разошлись почти все? — осведомился он. Рван кивнул:
— Остатние гуляют.
Похоже было, что он несколько косой — то ли от хмельного, то ли от ночи. Остальные выглядели так же — весёлые, с блестящими глазами, шу-мные.
Олег внезапно обнаружил, что ему больно есть. А секундой позже это обнаружили и горцы.
— Йой, губы-то опухли!
— А вот он где ночь-то высиживал! А его сыскивали!
— Скольких обцеловал-то?!
— Смотри, городской, не май наших!
— Да отзыньте от него, пусть сил набирается, ему то самое дело сейчас!
Олег заставил себя жевать, уткнувшись в стол. Горцы подшучивали беззлобно и не имели в виду ничего определённого, но великолепная ко-пчёная свинина, которая на Земле продавалась бы не иначе как в у.е., превратилась в опилки, а потом потеряла и этот вкус — Олег подумал о том, что они с Бранкой всё-таки не смогли друг без друга… а дальше что?
…Казалось бы — ну, целовались, ну и пусть, что такого? Но дело бы-ло не в поцелуях, а в словах, сказанных друг другу над водопадом. Каждое из них могло зарезать Гоймира не хуже камаса… нет, финки наёмного убийцы, потому что было таким же предательским.
"Неужели, — с отчаяньем подумал мальчик, — каждое счастье — это чьё-то несчастье?!" Есть он не мог — допил пиво и поднялся на ноги.
— Пойду высплюсь, — бросил он уже на ходу не собиравшейся рассасы-
ваться компании. И у самого входа, поворачивая наверх, к себе, нос к но-су столкнулся со входившим Гоймиром.
— Куда тебя Кулла унёс? — удивился горец. — Я искал, искал — ночь насквозь.
"Точно — Кулла."
— Гулял, — Олег сглотнул, перебивая вкус лжи, похожий на вкус мыла, во рту. — А что?
— Да ничего, — удивился Гоймир. — Не в лад ты какой-то.
— Спать хочу, — с трудом сказал Олег, отчаянно подумав, что раньше он врал лучше — не иначе, как этот проклятый мир его отравил… или просто дело в том, что НИКОГДА в жизни не приходилось ему врать по такому поводу…
— Спать? Дело, — одобрил Гоймир. — Одно погоди, я пиво возьму, сговоримся про встречу и разойдёмся. Я мигом.
— Подожду, — вяло сказал Олег и прислонился к косяку, ожидая, когда Гоймир, взяв кувшин с пивом, вернётся к нему. Они вышли на пустынную улицу… и в них почти врезался Йерикка.
— Кровь Перунова! — Гоймир едва не выронил пиво. — А с тобой-то чего?!
— Вы?.. — Йерикка метнулся взглядом с одного на другого, грудь его
вздымалась, словно он нёсся от границ долины. — В… а?!
— Красно говоришь, — одобрил Гоймир. — На, промочи глотку, — он протянул рыжему горцу кувшин. Йерикка сделал несколько глотков, держа кувшин левой. — С рукой-то что?
— Повредил, — Йерикка вытер губы рукавом, снова приложился, вернул кувшин Гоймиру.
— Всех как смело куда-то — тебя, Вольга, Бранку, — Гоймир принял кувшин. Йерикка поперхнулся непроглоченным пивом и почти с ужасом ус-тавился на друзей. Олег всмотрелся в его лицо и понял одно: "Видел." А Гоймир, почувствовав неладно, свёл брови:
— Что-то… — неуверенно начал он. — Недоброе что, Йерикка? Вольг?
— Ничего, — Йерикка быстро овладел собой. Но Олег — Олег больше немог терпеть. Это было всё равно что идти по тёмной аллее, слышать сза-ди шаги и не иметь сил оглянуться. Загремела в висках кровь, во рту ста-ло кисло, и Олег, почти не слыша себя, сказал деревянно:
— Гоймир, мы с Бранкой любим друг друга.
Гоймир, смотревший на Йерикку, вздрогнул, как вздрагивают люди, убитые в спину — застывают, потом силятся обернуться, пытаясь понять, кто убил их… и падают. Падают. Но то враги, а сейчас он убил друга — в спину.
В тот миг он бы всё отдал, чтобы вернуть время на секунду назад — В КОГДА это ещё не было сказано.
Со странным хлопком разбился о землю кувшин с пивом. Олег уви-дел глаза Гоймира — внимательные и непонимающие, как у глухого, старающегося понять речь собеседника по губам. И каменное лицо Йерикки — маску Равнодушия из греческого театра, неподвижную, лишь глаза тоже живые, и в них разом столько всего…
— Не мыслю, — улыбнулся Гоймир. И тут же: — Вот как оно…
Йерикка всё с тем же спокойным лицом напрягся, явно готовясь разнимать драку всеми доступными способами — пока не убили или не из-увечили друг друга. Но мальчишки даже не пошевелились. Лишь Гоймир не просто бледнел — его кожа становилась какого-то зеленоватого оттен-ка, а лицо — страшным, как у мертвеца. Потом он что-то неслышно сказал.
— Гоймир, — Олег покачал головой, — я виноват… очень… но…
— Виноват? — тихо произнёс Гоймир и поднял руки со скрюченными пальцами. Олег сделал шаг назад — и водитель просто с силой пнул его в пах подъёмом ноги, круто повернулся и стремительно зашагал прочь.
Молча открыв рот, Олег встал на колени, зажимая ладонями промежность.
— Йоо-о-о-о… — выдавил он. Глаза побелели от боли.
— Вообще-то он не так уж неправ, — безжалостно сказал Йерикка, подавая Олегу руку. Тот с трудом встал, сё ещё сгибаясь и придерживая больное место. — Скажу откровенно — ты долбо…б, брат наш с Земли.
— Иди на… — Олег не договорил и взорвался: — Если он вздумает дёрнуться на Бранку тоже — я его урою, похороню на хрен!
— Не шуми, — предостерёг Йерикка. — Ты лучше подумай, что будет с тобой. Вот придурок… Олег, а что она?
— Я тебе уже говорил, — с вызовом ответил Олег, — любит она меня!
— Да я и не сомневался, — вздохнул Йерикка, — я отчётливо вижу, что это точно п…ц.
— Не матерись, — поморщился Олег, — и где только выучился?
— А по книгам, — охотно просветил Йерикка. — Да и не скажешь точней…
Зрак Кощеев, что же вы будете делать, если мне отлучиться придётся?
— Громоотвод, блин, — ядовито сказал Олег. — Ой, ну и больно…
— Пошли, — вздохнул Йерикка. — До комнаты тебя провожу. Тебе теперь охрана нужна. Круглосуточно.
Олег проснулся около полудня и какое-то время лежал в постели, потягиваясь и жмурясь. Обычно этого он себе не позволял, вставал сра-зу… но сейчас решил, что такой день, как вчера, бывает раз в жизни — во всех отношениях. Даже не в году, как день рождения или Новый Год. Как ни странно — настроение было вовсе неплохое. Может быть, потому что по сравнению с подвешенным состоянием, в котором Олег жил довольно долго, любое другое положение кажется полням кайфом.
Тихо-тихо было в доме. Правда, Олег последнее время жил тут не один — кров Славны делили с ним человек пять делегатов от разных пле-мён, которые вроде бы не собирались съезжать. Но от них беспокойства и шума было ноль — они приходили только ночевать.