Лиам вышел из кабинета, оставив отца одного в компании пляшущих теней от огня в камине. Дверь закрылась почти беззвучно. Лорд Арион не двигался, его взгляд был устремлен в огонь. Он обдумывал слова сына. Кайл был не просто одарен. Он был аномалией, которая развивалась с немыслимой, пугающей скоростью. План, который вынашивали поколения Вал'Теронов, обретал плоть и кровь. Но с огромным потенциалом всегда приходит и огромный риск.
Тяжелая дубовая дверь снова беззвучно открылась. В кабинет, словно призрак, вплыла леди Ленора. Ее серебристые волосы мерцали в свете огня, а фиалковые глаза, не мигая, смотрели на мужа. Она не задавала вопросов. Она уже все знала.
— Ленора, — произнес Арион, не оборачиваясь. — Мальчик. Он начал создавать. Он превзошел ожидания. Каков твой прогноз?
Леди Ленора не ответила. Она медленно подошла к столу, ее движения были плавными и неземными. На столе, среди чертежей, стояла простая чаша из отполированного обсидиана, наполненная чистой водой. Она опустила в нее свои тонкие, бледные пальцы, и вода пошла легкой рябью, хотя ее рука была абсолютно неподвижна.
Она смотрела в черную глубину чаши. В ее немигающих фиалковых глазах начали отражаться образы. Нечеткие, как дым, быстрые, как обрывки сна.
Арион подошел и встал за ее спиной, глядя на отражения в ее глазах. Он видел то же, что и она.
Горящая деревня, до боли похожая на Кленовый Лог… Черный кинжал, пронзающий тень, из которой течет не кровь, а тьма… Золотая корона, падающая с головы невидимого короля и с лязгом катящаяся по мраморному полу… И два волка на фоне рушащегося трона. Один — огромный, багровый, слепой от ярости. Другой — поменьше, угольно-черный, быстрый и безмолвный, как сама смерть. Они не дрались друг с другом. Они рвали на части мир вокруг себя.
Видение прервалось. Леди Ленора медленно подняла голову и посмотрела на мужа. — Путь долог, — ее голос был тихим, мелодичным шепотом, который, казалось, рождался в самом воздухе. — Крови будет много. И своей, и чужой. Нить его судьбы красна и запутана. Но она крепка. Она сделала паузу. — И она ведет туда, куда нам нужно. Не мешай ему творить. Лишь мягко направляй его гнев.
С этими словами она так же беззвучно развернулась и покинула кабинет, оставив после себя легкий аромат ночных фиалок и ощущение неразгаданной тайны. Лорд Арион долго смотрел ей вслед. Он доверял своей логике и расчетам. Но видениям своей жены он доверял абсолютно. Она никогда не ошибалась.
На следующий день лорд Арион снова вызвал к себе Лиама. На этот раз его голос был лишен философских ноток. Он был голосом стратега, отдающего приказы.
— Твоя мать дала свое благословение, — сказал он. — Теперь к делу. Мальчик начал проявлять интерес к нашему ремеслу. Это неожиданно, но… потенциально очень выгодно. Боевой маг, способный сам создавать и чинить свои артефакты, — это автономная боевая единица. Намного ценнее, чем простой разрушитель.
Лиам слушал, его лицо было серьезным и сосредоточенным. — Его ненависть к «Багровым Псам» — его главный двигатель. Мы не будем его гасить. Но и разжигать его раньше времени — глупо. Он еще не готов. Он как редкий, нестабильный реагент, который нужно медленно и осторожно подготовить перед тем, как добавлять в основную формулу.
Арион посмотрел на сына. — Твоя задача меняется, Лиам. Теперь ты не просто наблюдатель. Ты — садовник. Твоя задача — взрастить его талант в нужном нам направлении. Поощряй его увлечение артефакторикой. «Случайно» оставляй на видном месте в библиотеке редкие книги по рунологии или свойствам металлов. «Невзначай» рассказывай ему о великих мастерах нашего рода. Сделай так, чтобы его любопытство превратилось в настоящую страсть.
Он подался вперед, и его глаза холодно блеснули. — Нам нужен не просто сильный маг. Нам нужен артефактор, владеющий магией Хаоса. Представь, какое оружие он сможет создать, когда полностью овладеет своим даром и нашим ремеслом. Оружие, способное переписать историю. Пусть его жажда мести будет горном, а мы будем мехами, раздувающими пламя, и молотом, придающим его силе нужную форму.
Поздно вечером, после разговора с отцом, Лиам сидел один в своей комнате. Он не играл на лютне. В его руках был сложный серебряный амулет, который он медленно полировал куском бархата. Его веселая маска была снята.
«Стать его единственным другом… и превратить его в нашу личную кузницу. Дать ему знания, чтобы он создавал для нас артефакты, которые изменят мир. Отец, как всегда, прагматичен, — думал он, глядя на отражение пламени свечи в отполированном серебре. — И мама... ее видения никогда не ошибаются. Все это ради "Великого Делания", ради будущего нашего дома. Я понимаю. Я принимаю эту роль».