Я достал из инвентаря два главных компонента. Пульсирующее багровым светом «Сердце Короля Гоблинов» и свою тетрадь, мой личный гримуар, на страницах которого была вычерчена сложнейшая руническая матрица — плод месяца моих бессонных ночей и гениальных подсказок из дневников предка Лиама.
Задача казалась невыполнимой. Мне нужно было не просто вплавить Сердце в металл. Мне нужно было вплести его энергию в саму структуру клинка, создав единый, живой организм. И одновременно с этим — нанести на лезвие руны, которые будут не просто усиливать меч, а служить каналами и ограничителями для этой дикой, хаотичной мощи.
Я выпил одно из больших зелий маны, чувствуя, как сила наполняет мое уставшее тело.
Я был готов. Ритуал начинался.
Первый этап — инфузия. Это была самая опасная часть. Я снова разжег горн, но на этот раз мне нужен был не просто жар, а точная, выверенная температура. Я нагрел клинок до того момента, когда сталь стала податливой, но еще не начала плавиться.
Затем я взял усмиренное алхимией, но все еще пульсирующее Сердце. В основании клинка, у самой гарды, я заранее оставил небольшое углубление. С помощью специальных щипцов я поместил камень в это ложе. Он лег идеально.
Теперь — самое сложное. Нужно было заставить металл и кристалл стать единым целым.
Я положил клинок на наковальню. Я не бил по нему молотом. Это бы разрушило хрупкий баланс. Я использовал свою уникальную технику. Я закрыл глаза и активировал «Понимание Структуры». Я видел кристаллическую решетку стали и пульсирующую энергетическую матрицу Сердца. Они были чужеродны друг другу.
Я начал свой танец. Моя правая рука держала молот, которым я наносил легкие, ритмичные, почти музыкальные удары по клинку, задавая вибрацию. А левой рукой я касался рукояти, вливая в меч свою ману. Но не простую. Я использовал свою самую суть.
Я начал процесс «Закалки Хаоса» не внутри себя, а снаружи. Я пропускал свою дикую, багровую энергию через руническую матрицу своего нового навыка, очищая ее, но не до конца. Я оставлял в ней нотки ярости и ненависти — те самые «ноты», которые были понятны Сердцу Короля Гоблинов.
Я заставил свою ману говорить с энергией камня на одном языке.
Меч на наковальне загудел. Я почувствовал, как Сердце сопротивляется, как его дикая энергия пытается вырваться. Но моя воля, закаленная болью и ненавистью, была крепче. Я сжал его, подчинил, заставил влиться в сталь.
Я видел это своим внутренним зрением. Я видел, как черная решетка Сумеречной Стали и багровая матрица Сердца начинают сплетаться, проникать друг в друга, создавая новый, единый, чудовищный узор.
Этот процесс длился несколько часов. Когда я открыл глаза, я был полностью выжат. Пот заливал мое лицо, руки дрожали. Но на наковальне лежал уже не просто клинок с камнем. Это был монолит. Черная сталь и багровое, пульсирующее сердце в ее основании стали одним целым.
Второй этап — зачарование. Клинок был готов, но он был «немым». Нужно было дать ему голос — нанести руны.
Я взял рунический резец и свою алхимическую тушь — смесь серебряной пыли и капли моей собственной крови, которая должна была обеспечить идеальную связь с моей маной.
Это была ювелирная работа. Я начал с главной рунической вязи, которая должна была служить «нервной системой» меча, соединяя Сердце с лезвием. Я медленно, миллиметр за миллиметром, вырезал на клинке тончайшие каналы, тут же заполняя их своей кровью и серебром. Затем я начал вплетать в эту основу боевые руны.
Руна «Эйваз» (Острота), усиленная и модифицированная, чтобы питаться от мощи Сердца.Руна «Тейваз» (Прочность), чтобы клинок мог выдержать колоссальные нагрузки.Руна «Уруз» (Дикая Сила), чтобы резонировать с яростью гоблинского короля. И еще несколько, более сложных, о которых я прочитал в дневниках предка Лиама.
Последней я нанес руну на навершие рукояти. Руну «Альфа». Мою личную печать. Символ Порядка, который должен был держать в узде весь этот заключенный в сталь Хаос.
Когда я закончил последний штрих, произошло оно.
В тот миг, как я завершил руну «Альфа», клинок на наковальне умер. На мгновение. Весь его багровый свет погас. А затем он родился заново.
Низкий, вибрирующий гул наполнил кузницу. Все руны на клинке вспыхнули одновременно ослепительным, кроваво-красным светом. От меча во все стороны ударила волна чистой, незамутненной силы и ярости. Тени в углах кузницы, казалось, сжались от страха. Воздух стал тяжелым, в нем пахло грозой и пролитой кровью.