Секунда тишины, показавшаяся мне вечностью. Я уже решил, что это была глупая затея.
И тут интерфейс замерцал.
Мое сердце пропустило удар. Получилось. Это был ключ. Я не колебался ни секунды. Я закрыл глаза и вызвал его. Самое страшное, самое унизительное, самое четкое воспоминание в моей жизни.
Я снова увидел его. Хакон Мясник. Я увидел его спокойное, почти скучающее лицо, когда он убивал Каэлана. Я услышал его тихий, ядовитый шепот: «Твое место — в грязи». Я почувствовал удар его сапога по ребрам, холод его презрения. Я вспомнил каждую деталь: изгиб его меча, царапины на его вороненой броне, его холодные, мертвые глаза. Я вложил в этот образ всю свою ненависть, всю свою боль, каждую каплю своего унижения.
— Активировать, — выдохнул я.
Мир растворился.
Я снова стоял на бесконечной серой равнине измерения «Авто». Но на этот раз напротив меня был не примитивный монстр.
Напротив меня стоял он. Хакон.
Система идеально воссоздала его. Та же вороненая броня. То же спокойное, уверенное лицо. Тот же тяжелый меч в руке. Он просто стоял и смотрел на меня, и в его взгляде читалось то же самое холодное, изучающее презрение.
Я не стал ждать. Я знал, что он — мой идеальный противник. Идеальный учитель. Я бросился в атаку, используя все, чему научился. Комбинацию, отточенную до совершенства в моих мыслях.
«Рывок с "Усилением", — пронеслось в голове. — "Пепельная Завеса" для дезориентации, "Цепь Хаоса" для контроля, "Игла" в уязвимое место».
Это был хороший план. Он сработал бы против любого адепта в Академии. Но это был не адепт.
В тот миг, как я рванулся, симулякр Хакона сделал едва заметное движение плечом. Он не попался на мою уловку. Он ожидал ее. Он знал, что я буду атаковать первым.
Моя «Пепельная Завеса» окутала пустое место. Он уже был сбоку от меня. Моя «Цепь Хаоса» хлестнула по воздуху. Он не уклонился. Он просто шагнул внутрь радиуса ее атаки, оказавшись вплотную ко мне, где мой хлыст был бесполезен.
Все произошло за долю секунды.
Я попытался ударить его своим кинжалом, используя «Горячую Руку». Но его левая рука уже была на моем запястье, блокируя движение с железной хваткой. А его меч… он двигался не быстро. Медленно. Спокойно. Неотвратимо.
Я увидел, как лезвие входит мне в грудь. Я не почувствовал боли. Лишь холод. И удивление. Удивление от того, насколько я был слаб. Насколько я был жалок по сравнению с ним.
Он смотрел мне прямо в глаза, пока жизнь покидала мое тело. И на его губах была все та же легкая, презрительная усмешка.
Мир померк.
Я открыл глаза. Я снова стоял на серой равнине. Мое тело было целым, но в груди все еще был фантомный холод от его клинка. Напротив, в десяти шагах, стоял он. Хакон. Ждал. С той же усмешкой.
Я снова бросился в бой. На этот раз я начал с дальних атак, с «Роя Углей». Он даже не уклонился. Он просто отбил каждый из десяти угольков плоской стороной своего меча с такой скоростью, что я не успел уследить за его движениями. А затем он метнул свой меч. Я не успел среагировать.
Я снова открыл глаза. Я бросился в бой.
Снова.
Я умирал от удара в спину. Умирал от брошенного меча. Умирал, задохнувшись в его железной хватке. Умирал, когда он использовал мои же трюки против меня, спровоцировав меня на атаку и встретив ее идеальным контрударом.
Каждый раз я пробовал новую тактику. Каждую мою тактику он читал, как открытую книгу.
Я стоял на равнине, тяжело дыша. Мое тело было целым, но моя душа была покрыта сотнями шрамов. Я был измотан до предела. Но в моих глазах больше не было ярости. Лишь холодная, звенящая пустота и концентрация.
Я смотрел на него. На своего идеального врага. На свое идеальное зеркало, отражающее все мои слабости. Я проиграл сто двадцать девять раз. И я был готов проиграть снова.
Я снова открыл глаза. Он стоял напротив. Ждал.
Я усмехнулся. Моя первая настоящая тренировка только что началась.
Глава 46
Первые сто тридцать поражений я воспринял как должное.
Мой разум, защищенный холодной, выжженной пустотой статуса «Одинокий Волк», работал как безупречный механизм. Каждая моя смерть была лишь новой порцией данных для анализа. Я был машиной, которая пыталась найти верный алгоритм для решения невыполнимой задачи.
Я открывал глаза на серой равнине. Перед внутренним взором всплывал лог.