Глава 1 Мир на вкус и запах
Сознание вернулось не вспышкой, а медленным, тягучим рассветом. Первым был звук — глухой, ритмичный стук сердца его новой матери, Элары. Этот звук стал его метрономом, колыбельной, единственной константой в хаосе новых ощущений. В прошлой жизни тишина была его проклятием; здесь же он упивался каждым звуком, жадно впитывая их, как сухая земля впитывает влагу.
Первый год.
Его мир был крошечным и состоял из четырех основных элементов: колыбель, руки матери, потолок и огонь в очаге. Кирилл, чье новое имя было Кайл, проводил бесконечные часы, изучая эти элементы с дотошностью ученого, попавшего в иную реальность. Что, в общем-то, и было правдой.
Колыбель, грубо вырезанная из цельного куска дерева его отцом, Рориком, пахла смолой и чем-то сладковатым, возможно, мхом, которым заделывали щели. Она была его первой крепостью. Потолок — низкий, из потемневших от времени и дыма балок, на которых висели пучки сушеных трав. Их аромат был сложным, многослойным: терпкая полынь, сладковатая мята и что-то горькое, лекарственное. Кайл каталогизировал эти запахи, связывая их с обрывками фраз, которые улавливал. «От кашля», «для сна», «отгонять мокриц».
Огонь был живым божеством этого маленького мира. Он дарил тепло, плясал тенями на стенах, готовил еду. Когда Рорик подбрасывал в очаг новые поленья, пламя жадно рычало, и по комнате разносился уютный треск. Система услужливо подсвечивала объект в его поле зрения.
Система была его единственным молчаливым собеседником, окном в прошлое «я». Она не лезла с советами, лишь сухо констатировала факты, когда он достаточно долго фокусировался на предмете. Это помогало не сойти с ума в теле, которое отказывалось подчиняться взрослому разуму.
Семья была его главным объектом изучения. Элара, его новая мать, была молодой женщиной с уставшими, но невероятно нежными глазами. Ее руки, огрубевшие от стирки в ледяной воде и работы в огороде, были самыми ласковыми на свете. Когда она брала его на руки, от нее пахло молоком, хлебом и едва уловимым ароматом полевых цветов. Она часто пела ему — простые, незамысловатые песни о солнце, реке и лесных духах. Ее голос был негромким, но чистым, и под него Кайл позволял своему взрослому разуму на время уснуть.
«Какой же он тихий, Рорик», — часто шептала она мужу по ночам, думая, что младенец спит. Ее голос был полон тревоги и любви. «Все дети кричат, требуют, а наш... смотрит. Будто понимает все. Иногда мне страшно от его взгляда».
Рорик, его отец, был полной противоположностью. Высокий, широкоплечий мужчина с руками, похожими на корневища старого дуба. Его ладони были покрыты мозолями от топора и плуга. Когда он возвращался с поля или из леса, он приносил с собой запахи земли, пота и свежего ветра. Он редко говорил ласковые слова, но его любовь проявлялась в действиях. В идеально выструганной колыбели. В том, как он осторожно, почти благоговейно, касался пальцем крошечной ладошки Кайла.
«Сильным будет», — отвечал он жене. Его голос был низким и уверенным, как земля под ногами. «Это хорошо, что тихий. Значит, думает. В нашем мире думать важнее, чем кричать. Посмотри на него, Элара. Он смотрит на огонь не как дитя, а как мастер, оценивающий свою работу. Этот мальчик — не простой. Он — наш дар».
Кайл слушал их, и его циничное сердце, покрытое шрамами прошлой жизни, впервые за много лет чувствовало что-то похожее на тепло. Эти люди, простые и бедные, давали ему то, чего он был лишен в прошлой, «цивилизованной» жизни — безусловную любовь и принятие. И он поклялся себе, что однажды отплатит им.
Язык давался ему на удивление легко. Навык «Глаза Геймера» и аналитический склад ума творили чудеса. Он впитывал слова, сопоставлял их с предметами, действиями, эмоциями. «Ма-ма» — это тепло, запах молока и тихая песня. «Па-па» — это сила, запах дерева и чувство защищенности. «Огонь» — это тепло, но если подойти слишком близко, Система выдает предупреждение:
[Опасность! Получение урона!].
К концу первого года он уже понимал большую часть бытовых разговоров и накопил пассивный словарный запас, которому позавидовал бы любой лингвист. Но он молчал. Говорить — значило выдать себя. А он еще слишком многого не знал об этом мире.
Годы 2-3. Исследователь.
Научиться ползать было унизительно. Его мозг отдавал четкие команды, но тело, слабое и нескоординированное, отвечало лишь жалкими, беспорядочными рывками. Он злился, падал, бился головой о пол, вызывая панику у Элары, и снова пытался. Это была его первая битва в новом мире, и он выиграл ее, проявив то же упрямство, с которым когда-то проходил сложнейших боссов.