В один из таких дней, после очередного провала, я сидел в кабинете Ворна, опустошенный и злой. Архимагистр, видя мое состояние, впервые за долгое время подошел ко мне.
— Ты пытаешься взломать замок, Кайл, — тихо сказал он, глядя на пустую страницу. — Ты используешь силу, логику, концентрацию. Но ты забыл о главном.
— О чем? — выдохнул я.
— О намерении, — ответил Ворн. — Ключ не в силе. Ключ в том, что именно ты хочешь сказать этой книгой. А ты пока молчишь. Иди. На сегодня достаточно.
Я вернулся в комнату разбитым. Я зашел в тупик. Я сел на свою кровать и тупо уставился в стену. Мой гениальный аналитический разум оказался бесполезен.
Рядом, на своей кровати, сидел Лиам. Он не стал меня донимать расспросами просто взял свою лютню и начал играть. Обычно он играл веселые, трактирные мелодии. Но сегодня это было нечто иное. Тихая, сложная, немного печальная мелодия. Ноты сплетались в гармоничный, завораживающий узор. Он не просто дергал струны, он рассказывал историю.
Он доиграл и вздохнул. — Забавно, — сказал он, глядя на свой инструмент. — Всего семь простых нот. Но из них можно построить и бравурный марш для легионов, и тихую колыбельную для младенца, и реквием по павшему королевству. Все дело не в самих нотах.
Он посмотрел на меня. — Все дело в паузах между ними. В структуре. В том, как они связаны друг с другом. В намерении, которое вкладывает в них музыкант.
И в этот момент в моей голове что-то щелкнуло.
«Паузы... структура... не просто точки и линии, а отношения между ними! Намерение! Я пытался построить букву, как чертеж. А нужно было написать слово ! Руна "Альфа" — это не просто фигура. Это утверждение! Это первая фраза в диалоге с мирозданием. Фраза, которая гласит: "Я есть. Начало".»
Осознание было похоже на удар молнии. Я вскочил с кровати, забыв про усталость. — Лиам, — сказал я, и мой голос дрожал от волнения. — Спасибо. Мой сосед удивленно посмотрел на меня, но лишь улыбнулся своей загадочной улыбкой.
— Всегда пожалуйста, сосед.
На следующий день я шел в башню Ворна с чувством, будто у меня в руках ключ от всех дверей. Я был спокоен. Сосредоточен.
Я сел перед книгой. Но на этот раз я не стал ничего чертить в уме. Я закрыл глаза и сосредоточился на намерении. На самой концепции.
«Точка, — подумал я. — Но не как геометрический объект. А как точка отсчета. Начало всего. Момент перед Большим Взрывом. Сингулярность».
Я вложил в эту мысль всю свою волю. И на странице появилась она. Идеальная, угольно-черная точка, которая, казалось, втягивала в себя свет.
Затем — линия.«Линия. Не как отрезок. А как вектор. Движение. Направление, исходящее из точки отсчета. Воля, устремленная в будущее».
От точки протянулась тонкая, как волос, идеально прямая линия.
И, наконец, — угол.«Угол. Не как пересечение. А как отношение. Как выбор. Как первый закон, определяющий структуру. Соотношение двух векторов, создающее первую плоскость бытия».
От той же точки протянулась вторая линия под углом к первой.
Я не рисовал. Я строил. Я произносил первое слово на языке Порядка.
И на странице, прямо передо мной, родилась она. Руна «Альфа». Она не просто появилась. Она расцвела, как морозный узор на стекле. Она была соткана из чистого, серебристого света, который парил над пергаментом, а затем медленно впитался в него, оставив после себя идеальный, четкий черный знак.
Я открыл глаза, чувствуя себя так, словно пробежал марафон.
Архимагистр Ворн стоял рядом. Он смотрел на страницу, и на его лице впервые за все время я увидел тень улыбки. Настоящей, не саркастической. Улыбки гордого учителя.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Очень хорошо, Кайл. Ты выучил первую букву.
Он подошел к своему столу и взял оттуда другой фолиант. Более древний, в переплете из потрескавшейся кожи. — Теперь, — сказал он, протягивая его мне, — пора учиться читать.
Я принял книгу из рук Архимагистра. Она была тяжелой, гораздо тяжелее, чем можно было ожидать от ее размера. Переплет из гладкой, холодной, как змеиная кожа, черной кожи без единого тиснения. В центре — застежка из тусклого, не отражающего свет металла. От фолианта исходила едва уловимая аура дремлющей, древней силы.
— Что это? — спросил я, мой голос прозвучал в тишине кабинета непривычно громко.