Взяли билеты, постояли немного в фойе, разглядывая фотографии знаменитых заграничных артистов — Чарли Чаплина, Мэри Пикфорд, Дугласа Фербенкса, Асты Нильсен, Вестера Китона… Потом Костя кивнул в сторону буфета:
— По бутылочке пивца, Кланя, с устатку?
— Не люблю я его.
— А ты крем-соду выпьешь с пирожным, а я «Жигулёвского» с бутербродом.
— Разгулялись мы что-то сегодня с тобой.
— День сегодня хороший, Клавочка, работали вместе.
В буфете Костя усадил Клаву за столик, сложил на пол около своего стула сумки, принёс пиво, воду, бутерброды, пирожные. Клава с улыбкой смотрела, как ухаживает за ней муж, как за молодой, словно и не было у них троих детей.
— Я тебе чего хотел сказать, Клавочка, — начал Костя, усаживаясь напротив жены. — Бабы у вас, конечно, на фабрике сноровистые и дружные, тут говорить нечего…
— Кость, да ну её!
— Кого «её»?
— Да фабрику нашу. Чего мы заладили всё про неё да про неё…
— Здрасьте! То ниточки мягонькие, а то — ну её…
— Костик, не обижайся. Налей лучше водички.
— Клавочка, с дорогой душой.
— Костя, тебе какой цвет больше всего нравится?
— Рыжий!
— Я серьёзно.
— И я серьёзно.
— А кроме рыжего?
— Красный. Как твои волосы.
— Они же у меня рыжие…
— Когда как. Иногда красные бывают.
— Чудила ты, Константин… Какие ещё цвета, кроме рыжего и красного, знаешь?
— Малиновый. Розовый. Рябиновый.
— Ещё пунцовый есть, алый, оранжевый, георгиновый…
— Кумачовый. Червонный. Маковый. Багровый…
— Горящие цвета называем, сейчас загоримся…
— А я уже загорелся…
—. . . .
—. . . .
—. . . .
—. . . .
— Ну, остыл немного?
— Остываю…
— Пива выпей…
— А ты водички…
— Сумасшедшие мы с тобой…
— Есть немного…
— А мне, Костя, знаешь ещё какой цвет нравится?
— Какой?
— Синий. Я когда-нибудь платье себе синее куплю. В белый горошек. И с кружевами…
— Красивая будешь. Я в тебя ещё сильнее влюблюсь.
— Куда уж сильнее…
— Пирожные вкусные?
— Вкусные.
— Ещё принести?
— Нет, Костик, не надо. Я и эти-то еле доем.
— Помочь?
— Помоги.
— Вот это возьму, рыжее. На тебя похожее…
— Какое же оно рыжее? Оно коричневое, шоколадное…
— Ам… и нету.
Раздался первый звонок. Народ зашевелился, начали подниматься из-за столов, двинулись из буфета к зрительному залу.
— Костя, гляди, кто в углу сидит! — зашептала Клава.
Костя оглянулся. За самым последним столиком в дальнем углу сидели… тётя Маруся и Серёга.
— Вот это да! — повернулся Костя обратно к Клаве и даже рот открыл от удивления.
Клава, пригнувшись к столу, тихо смеялась.
— Ты рот-то закрой, муха залетит…
— Ну, дела…
Серёга, отставив мизинец, солидно пил пиво, не обращая внимания на звонки.
— Пошли, что ли, Костя, без нас кино начнётся…
— А вот я сейчас к ним подойду…
— Не мешай, пускай сидят, если сидится.
— Она ведь старше его.
— При чём тут старше, младше? Хорошее у людей настроение…
— Чего ж это Маруська задумала?
— Каждому своё, Костя…
Фильм был заграничный, комедия. Маленькие, усатые человечки непрерывно били друг друга палками по голове, давали друг другу пинки под зад, швырялись пирожными, дрались, сталкивались, падали, вскакивали, мчались куда-то на автомобилях.
Зал оглушительно и непрерывно хохотал. Вместе со всеми смеялась и Клава. А Костя, сев рядом и сложив на полу сумки, как взял её руку, так и не отпускал до самого конца сеанса. Иногда он, словно вспоминая что-то, подолгу смотрел на Клаву сбоку, и тогда она, смущаясь, тихо шептала:
— Чего уставился? Вперёд гляди.
Но Костя только улыбался в темноте и молча гладил её руку. Проходило несколько минут, и он снова, будто разбуженный каким-то воспоминанием, начинал смотреть на жену, на пушистый её профиль, искрящийся от голубовато-пепельных лучей киноаппарата, идущих из маленького окошка в задней стене зала на экран. Казалось, что никакого кино и вообще ничего на свете сейчас нету для Кости, а есть только одна его Клава, тепло и уютно сидевшая рядом. Клава веселилась от души, хохотала не переставая, то наклоняясь вперёд, то откидываясь назад, и от этих её движений на Костю шли волны — рыжие, красные, малиновые, розовые, пунцовые, багрово качавшие его из стороны в сторону, уносившие в какую-то неведомую оранжевую даль — за маковое поле, за георгиновый луг, за костёр рябиновый, за кумачовый алый горизонт.