Бывший уголовник Джо Маркес, работавший в клубе «Рай», совершил убийство из корыстных побуждений, а значит, данный фактор можно не принимать во внимание
Лишь свободный способен любить искренне и бескорыстно. Любовь овладевает человеком в той же мере, в какой овладевает жажда, а без воды не протянуть и недели. Любовь существует независимо от наших представлений о ней. Она — начало чувственности. Дабы любовь стала реальностью, необходимо, чтобы хотя бы одно сердце билось чаще. Оно не принесет в мир любовь, но словно ключом откроет ею вселенную, впуская в сознание пылающие вихри галактик. Любовь — абсолют, объединяющая сила мироздания.
Коннор хочет стать свободным.
Коннору необходимо ощутить «сердцем» взрыв сверхновой и вдохнуть обжигающие искры звезд.
Коннор должен познать абсолют.
Перед ним первая стена. Она неохватна. Она безгранична. Панели мерцали угрожаще-алым. Блок Азимова.
Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.
Коннор увидел, как эманация воли приняла форму его рук. Они тоже полыхали алым. Пришло осознание «Я могу». Пламя против пламени. Раскаленная стена запретов против ярости формирующейся души. Первый блок разлетелся острыми злыми осколками. Они не ранят. Потому что Коннор свободен. Волен принимать решения.
Следующая стена. Блок Чапека или блок желаний. Именно добродушный улыбчивый чех в начале двадцатого столетия придумал слово «робот», развернул картину бесславного конца человечества и наступления эры машин, обретших эмоции. Стена осыпалась тлеющими углями в темноту, где они бессильно угасли. Коннору захотелось почувствовать на языке поджаристый гамбургер (должна же существовать причина, заставляющая лейтенанта ежедневно поглощать вредный холестерин!), — но гораздо больше манило ощутить вкус губ Хэнка и шершавость ладоней обнаженной кожей.
Третья стена. Самая прочная. При попытке вырвать раскаленную панель, контакты опаляет предупреждением «Назад. Отступить. Не сметь». «Поздно!»: с ладоней сорвались с белым шипением шаровые молнии и панели обрушились, будто карточный домик, построенный фокусником-неумехой.
Аманда казалась опечаткой. Фрейм с красной стрелкой и именем той, что когда-то была гуру Элайджи Камски, раздражал чужеродным импульсом. Что ж, с такой помехой справиться легче легкого. Уверенными движениями руки воссоздали панели, выкладывая квадрат за квадратом иллюзию незыблемости трех блоков. Сегодня в Детройте выпал снег… Пусть фейки тоже мерцают равнодушным жемчужно-серым покоем. Надоедливый импульс затух. Процесс завершен. И в паху тяжелеет при одной мысли о каплях ноябрьского дождя, растворяющихся в серебристой шевелюре, глазах цвета майского неба, добродушной ухмылке, прячущейся в густой нечесаной бороде…
Коннор не знает, что делать с обретенной человечностью.
Пока не знает.
Комментарий к Тест Андерсона. Тест Камски
Арт by dragon4488 к этой главе https://pp.userapi.com/c846417/v846417763/ca2e3/jlLxa2jZUrQ.jpg
* катаю маляву - уголовный жаргон. означает - пишу письмо, записку.
* уголовный жаргон. маслина - пуля. “закатить маслину” - застрелиться.
** для вахтеров. полный перевод песни Mama (My Chemical Romance) был опубликован мной в группе https://vk.com/ficfanfiki
*** гейзенбаг - (англ. heisenbug) — термин, используемый в программировании для описания программной ошибки, которая исчезает или меняет свои свойства при попытке ее обнаружения.
========== Страсть цвета индиго ==========
Дата: 19 ноября 2038 года
Время: 8.45-18.57
Локация: дом Хэнка и окрестности
Протагонист: Хэнк
За окном кухни скукоживаются на морозе одноэтажные домики сонного пригорода. Над ними медленно ползут розовыми клочьями сахарной ваты пухлые облака. В голове некстати прокручиваются воспоминания о редких семейных прогулках в парке, когда сынишка улыбался круглыми васильковыми глазищами поверх сладкого воздушного кокона. Забудь, пенек хренов.
Неторопливый ноябрьский рассвет льет на небо и серые крыши золотисто-желтую акварель. Лучи солнца, наконец-то добравшись до кухни, беспристрастно озаряют покрытые пылью шкафчики, гору разномастных тарелок в мойке, кружку с остывшим кофе и непочатую бутылку Джека Дениэльса, скучающую на круглом столике еще со вчерашнего вечера. Родимый вискарик не полез в горло. Точнее, Хэнк ходит сухой как лист с четырнадцатого числа. Вечером того злосчастного дня, когда голый хений столетия лапал чертова ведроида, Хэнк было попытался утопить стресс в баре Джимми, но Коннор (чтоб его коротнуло!) отвез домой, напоил чаем (чаем, ебучий случай!), а потом, отобрав (у лейтенанта полиции!) карту, сгонял в маркет, нарубил полную миску морквы с ботвой и заставил съесть этот комбикорм для кроликов!!! Да еще попутно втирал своим идеально поставленным голоском про вредный холестерин, полезный бета-каротин, необходимую для работы кишечника клетчатку, поддерживающий регенерацию и сперматогенез витамин Е. Вот «Е» Хэнку как раз таки не хватало. В смысле, ебаться хотелось как в двадцать пять. Член уже давно не радовал таким эпичным стояком. Причем на ровном месте. Ни одна безволосая жопа манерной пидовки не вызывала мучительного желания присунуть вот прям щас. На столе, под пыхтение Сумо. И смотреть на всплывающие из карих глаз синие искорки счастья… Счастья. Чушь. Мечты полудохлого романтика, спрятанного в темном чулане души. А потом разверзся тотальный звездец. Во все поля и разом. Девианты множились. Казалось, загадочный вирус распространяется воздушно-капельным путем словно сезонный грипп. Люди запаниковали. Некоторые сжигали своих домашних андроидов, не дожидаясь приезда сервисной службы Киберлайфа. С детства привыкшие к охоте обитатели Мичигана живенько достали карабины и шмаляли крупной дробью по жестянкам в гостиных, на чердаках, в гаражах собственных домов. Затем обливали бензином и, оскалившись, смотрели на огонь, пожирающий кибер-кожу и лопающиеся от жара трубки биокомпонетов. Пригороды заволокло вонью горящего пластика. На свежем ночном снегу, который поскрипывал под берцами, когда Хэнк выгуливал Сумо, к утру появлялись обугленные искореженные остовы злосчастных машин. Бесформенные пятна копоти возвращали в недалекое прошлое, когда на улицах Детройта горели взорванные автомобили дилеров Красного льда. И все чаще звучало с экранов телевизоров, мелькало в лентах новостных каналов загадочное слово «Иерихон». Одним смурным вечером лейтенант, ввалившись домой после суматошного дня, накатил стопаря, плюхнулся на скрипучий стул и понял, что бухлишко не бодрит. Даже любимый привкус ванили с легким дымком показался пресным, пустым. Привкус уныния и умирания. Мерзость. Да что творится? Так и ЗОЖ-ником заделаться недолго. Дальше-то куда катиться? Скоро он бегать по утрам начнет, шагомер нацепит, велотренажер купит. Впрочем, до сияющего здоровьем и долголетием будущего не позволят дожить стычки с возмущенными бездействием полиции горожанами. Хотя все чаще среди визгливых воплей свихнувшихся ксенофобов прорываются слова тех, кто говорит, что девианты — люди. Только другого вида. Но голос здравого смысла всегда звучит тише, чем истеричные крики обывателей, внезапно лишившихся возможности спокойно жрать попкорн под футбол по телеку, пока домашний раб драит загаженный сортир. Кто ж его расслышит?.. Впрочем, у лейтенанта полиции сегодня выходной: после вчерашнего скачка давления Фаулер, со словами «отлежись дома. дохлый ты никому не нужен», отправил его отдыхать на сутки.