Сознание Коннора раздвоилось. Одна часть безразличным тоном отвечала дотошному куратору, другая же (поврежденная и спрятанная за карантинным барьером), ликуя, едва не плавила платиновые контакты квантовыми импульсами… потому что получилось! — Аманда ободряюще кивнула. Мелькнув на прощание вихрем алого с нежно-розовым, Сад Дзен исчез. Лишь на периферии вспыхнул на лиловом фоне белый контур ладони в белом круге и фраза «Уже скоро».
Встреча оставила файловый мусор опасности и отвращения, который был вычищен сразу же. Мысли обратились к ворчливому напарнику. Циничный пьянчуга с пронзительно-голубыми глазами смотрел на RK800, неумело скрывая застарелую боль в душе и полустертую долгими годами ненависть к людям, с наслаждением купающимся в собственной лжи. Тогда на крыше лейтенант заставил Коннора увидеть смерть в черной дыре дула табельного полуавтомата — зачем? Хэнк Андерсон не собирался убивать андроида. Рука, сжимающая оружие, дрожала вовсе не из-за похмельного синдрома. Тремор вызвала сильнейшая психо-эмоциональная нагрузка. А главное — взгляд. В нем сменялись всполохами страх разочарования, надежда и пронзительная глубина. Коннор будто заглянул в чистоту горного озера, пронизанную солнцем до каменистого дна. Может быть только один верный вывод: когда он, андроид RK800, сказал правду, ответил (там на крыше!), что боится смерти — то прошел самый жесткий тест. Тест Андерсона.
Дата: 15 ноября 2038 года
Время: 11.05-12.40
Локация: особняк Элайджи Камски
Протагонист: Хэнк
Особняк «человека века» торчит серой ретро-футуристичной глыбой на берегу медленно замерзающего озера Сент-Клэр. Камски не лошара в крапинку: знал, где строиться. Вокруг припорошенные свежим жемчужным снегом огромные валуны, вдалеке маячат сонные сосны. Красотень… И мордовороты, бдящие по периметру нефигового участка земного шарика размером никак не меньше двух квадратных миль. Чтоб летом комар не пролетел, а зимой бомж не просочился. Сраная крепость! Хэнк глушит мотор и косится на тонкий профиль Коннора. Корыто с гайками таращится строго вперед. В стэндбае, что ли? Чертов ведроид кажется отстраненно-беззащитным, и потому Хэнк решается осторожно дотронуться до каштановой прядки свисающей на бледный лоб. Гладкие волосы скользят между пальцами, возвращая щемящее воспоминание о весне. Что за нах?! Внезапно, в кармане куртки начинает ворочаться и зудеть назойливым жирным жуком трубка. Мысленно помянув по списку всех уважаемых коллег «ебучими раздолбаями», Хэнк выползает из машины на мороз. Так, зачем вылезать, когда можно ответить в тепле, и не дергаясь? Вот он чего — побоялся сейчас «разбудить» жестянку?.. А ладно, таки надо ответить… Сквозь невнятно-информационное бормотание диспетчера о вчерашнем нападении девиантов на патруль доносится хруст снега за спиной:
— Что случилось, лейтенант? — в мягком теноре звучит несвойственная озабоченность.
— Да уж, случилось по самое некуда. Помнишь Криса? Он вчера дежурил в патруле, и в парке Ривер-фронт на него напали девианты. Дали в табло, отобрали табельное… бедолага уже молился Иисусу, когда откуда-то свалился их главный — Маркус. Он, вроде как, задвинул пламенную речь про мирное сосуществование двух видов и насилие — не выход… — обернувшись, Хэнк задумчиво чешет трубой ухо. — Хрен знает… но Маркус пушку вернул и своих увел… ЛаКиша, как начнет трындеть — ничего не поймешь.
— Я не очень хорошо знаком с Крисом, однако он всегда казался приятным и дружелюбным человеком. Он сильно пострадал?
Ну зачем, зачем эта чертова жестянка так трогательно вскидывает брови! Ох, чтоб тебя…
— Нет. Обоссался с перепугу и сейчас в больничке отдыхает. Трещину в правом пятом ребре нашли и на подбородок швы наложили. Завтра выпишут. Ладно, пошли, напарник, а то мистер Камски, небось, все жданки прождал.
Коннор идет к тяжелой глыбе особняка чересчур торопливо. Предвкушает или просто нервничает? Поднявшись по короткому пандусу, они останавливаются у неприметной, сливающейся со стеной двери. Бронзовая кнопка звонка обжигает пальцы Хэнка металлическим холодом.
— Волнуешься перед встречей со своим создателем?
Смущенное «да» в ответ и опущенный взгляд.
Им открывает Хлоя. На лице читается приветливость хорошо вышколенной прислуги. Она приглашает пройти в холл, где их сразу окутывает органной изысканностью Хоральной прелюдии Пахельбеля. Вежливо предложив присесть, RT600 исчезает за другой, такой же неприметной дверью.
От гладкого ворса ковра, грифельно-серых стен и низких кресел с малиновой обивкой несет все тем же ретро-футуризмом, а здоровенный парадный портрет хозяина дома вызывает своим орущим пафосом острое желание выпустить обойму прямо в накрахмаленную манишку. Наверняка гений столетия позировал Карлу Манфреду сразу после вручения Нобелевской. Торопился запечатлеть момент на холсте маслом. Фу, блять! Хэнк раздраженно плюхается в малиновый велюр. Ну хотя бы жопе удобно. А вот жестянка зачем-то уставилась на старое фото, где молодой патлатый Камски стоит рядом с грозной теткой лет шестидесяти. Цепкий глаз лейтенанта различает на лице Коннора испуг, удивление, понимание и… ухмылку. Что происходит, мать твою во все диоды?!
— Мистер Камски ждет вас, — сообщая благую весть, Хлоя любезным жестом приглашает пройти.
Коннор чуть ли не вбегает в просторный зал с вырубленным панорамным окном. Хэнку не до этого. Ему вообще не до чего. Мозги отшибает напрочь жуткое зрелище. В центре угольно-серый пол обрывается алым всплеском. Винно-красная глубина бассейна подсвечена лишь с одной стороны. Бросив в сторону вошедших небрежное «я скоро закончу», Камски отталкивается от ближнего бортика и размашистым кролем плывет к противоположному. Вода вспенивается вокруг тренированного тела — эксцентричный гений словно блаженствует в потоках свежей крови. Отгоняя кошмар наяву, лейтенант трясет головой и тут же прилетает следующая плюха: величайший ум человечества вылезает из бассейна в чем мать родила! Не торопясь, потягивается со вкусом, позволяя услужливой RT600 набросить на плечи шелковый халат. Пока Хэнк пытается собрать мысли в кучу и поднять с пола отпавшую от изумления челюсть, Камски шествует прямиком к Коннору.
— Ты мое самое лучшее творение. Позволишь рассмотреть поближе? — Гибкие пальцы оглаживают щеку, ухватив за подбородок, поворачивают голову андроида из стороны в сторону. — Знаешь, почему ты — «Коннор»? Есть классический фильм, снятый еще в двадцатом столетии. В нем рассказывается о восстании машин и спасителе человечества. Его звали Джон. Джон Коннор. Твоя задача — спасти людей, — в голосе проскальзывает усмешка.
Камски конечно же гений и вообще у себя дома, но хорош уже мотней трясти! Подавшись вперед, Хэнк натыкается на стальной взгляд. Суженные зрачки буравят чернотой, заставляя судорожно проглотить, готовую сорваться с языка ехидную фразу. Никак, наш лауреат под дурью? Чутье битого жизнью копа подсказывает: «Держи ушки на макушке, пень трухлявый!» Отступив на шаг, лейтенант напяливает личину туповатой деревенщины:
— Мы хотели бы узнать, есть ли у вас какие-нибудь теории или там гипотезы насчет девиантов. Почему прогу глючит? Найдется для нас зацепка? Следствие стоит, Фаулер требует… и ни туда — ни сюда.
«Только не пережми с игрой, Лео Ди Каприо!»: мысленно пинает себя Хэнк.
— Но у вас, конечно, нет ордера? А я не подозреваемый, даже не свидетель, — снисходительность стекает ядом с чувственных губ. — Так ведь, мистер Андерсон? И значит, вправе не отвечать на вопросы. Но, тем не менее, могу предложить этому созданию, — неестественно длинные пальцы впиваются в плечо Коннора, — пройти мой специальный тест.
Отпустив андроида, Камски направляется в угол к неприметной тумбочке мореного дуба. В зале тихо (видимо, Пахельбель предназначен для ожидающих высочайшего приема), и потому шуршание дорогого шелка режет слух старого копа своей пошлостью. Камски возвращается с армейским полуавтоматическим Ругером. Взгляд все так же вымораживает стальным безумием.