Когда я влетела в храм, мама сидела на коленях перед алтарём. Я опустилась рядом с ней и склонила голову. Тут раздался какой-то звук. Бип-пип!
Мама взглянула на свой кулон: на шее у неё, посаженный на цепочку, висел Малыш Робер.
– Господи боже, это устройство постоянно просит есть, – вздохнула она.
Поскольку старый кулон у неё разбился, господин Гао заточил дух маминой панды в ближайшую безделушку, какая попалась под руку. И маме ещё повезло. По сравнению с бабушкой ей досталось хотя бы что-то компактное. Бабушка же теперь возлагала вину за проигрыши в маджонг на громадную подвеску с четвёркой с «4 Town», которую ей теперь, как хомут, приходилось носить на шее.
Сегодня ожидалось много экскурсионных групп, так что нам надо было поторапливаться. Я до сих пор работала в храме, но теперь, после всего, что случилось, у меня была другая роль.
Мы вышли с мамой во двор, я быстренько «пуффнулась» в панду, и мы открыли ворота. Очередь простиралась так далеко, что конца ей не было видно.
Мама начала представлять храм:
– Итак, вы находитесь в фамильном храме Ли, где обитает Великая Красная Панда. А вот и она сама!
Я поприветствовала посетителей.
– Сюда, пожалуйста, сюда! – закричала я. – Так, так, заходите!
Жизнь в храме била ключом. Порой у нас не хватало времени на все запросы. С экскурсиями теперь помогал и папа (в моём старом костюме панды; по-моему, он нашёл своё призвание), а я неустанно фоткалась с посетителями. Сувенирный магазин ломился от сувениров с пандой, а копилка для пожертвований еле закрывалась. Что хорошо, потому что нам же надо было как-то оплачивать ремонт стадиона.
У входных ворот показались мои Тауняшки.
– Ну что, идёшь на караоке? – крикнула мне Мириам.
Ещё как иду! Поскорей расправившись с делами, я побежала к ребятам. Пуффнулась обратно прямо на бегу – но только частично пуффнулась. Я иногда оставляла себе ушки и хвост, просто так, ради смеха.
Мама заметила и взъелась:
– Так, погоди-ка. Ты что, вот так вот и пойдёшь по улице?
– Мам, ну! Моё тело – моё дело! – крикнула я на бегу. – К ужину буду дома!
– Ладно уж, – успокоилась мама. – Ребята, а вы к нам на ужин не заглянете?
Ребята, конечно, согласились.
– Это на еду мистера Ли? Ещё бы! – заявила Мириам.
Мама как-то даже показала моим друзьям, как лепить китайские пельмени. Не удивлюсь, если в следующий раз она попробует затащить их смотреть сериалы.
Мы гурьбой прошлись по храму, и ребята остановились поглазеть на фото, которое висело у нас на самом почётном месте.
– Ничего себе, ты его в рамочку вставила! – заметила Эбби.
– Классно смотрится! – добавила Прия.
– Н-да, – согласился Тайлер, – зачёт.
На стадионе после ритуала мы сделали самое эпичное фото всех времён и народов, на котором были мои друзья, родные, господин Гао, и – господи, до сих пор не верится! – «4 Town» в полном составе. Кстати, это они и предложили нам сняться всем вместе.
Ко мне подошёл Робер и сказал, что ни на одном их концерте ничего подобного не случалось. (Да-да, я говорила с Робером!) Ещё он сказал, что заценил мои панда-танцы, мол, зачётно двигаюсь. Я чуть не умерла на месте! В центре фото втиснулась я огромной мордой панды – точно с луны свалилась. А в углу стояли автографы всех пятерых «4 Town» и надпись: «Девочке-панде».
Я вот думаю. С тех пор, как мне исполнилось тринадцать, в жизни случилось столько... всего. Народ до сих пор вспоминает про тот Пандапокалипсис. А мы с мамой решили считать его кризисом пубертата. Иногда пробирает, конечно, тоска по старым временам, но ведь ничто же не вечно. Главное, что я вынесла из этой истории: в каждом спит свой зверь. У каждого есть вредная, буйная и порой даже стрёмная сторона, которой просто не дают проявляться.
Меня иногда спрашивают, не жалею ли я, что оставила панду. Нет, не жалею. Все мои стороны составляют единое целое – мою настоящую личность. На что годится песня, в которой поётся только половина нот? Кто-то доволен моим ответом, кто-то нет.
И тогда я задаю свой вопрос: «А разве вы сами никогда не выпускаете свою панду наружу?»
