В «Вилла ди Рома» он ворвался как ураган. Охранники повскакивали с мест, проливая кофе на угольно-черные штаны и хватаясь за оружие. Фердинанд отогнул уголок газеты и покачал головой. Мужчины переглянулись и, не проронив ни слова, расселись обратно по своим местам.
— Прежде, чем мы начнем беседу, будь любезен, сдай оружие, — сказал мистер Кин, не поднимая глаз от газеты.
Надсадно зазвенел бокал, едва не сбитый со стола упавшим револьвером.
— А где нож?
— Потерял.
— И почему я не удивлен…
Фердинанд сложил газету и, аккуратно положив ее на стол, наконец-то поднял глаза на брата.
— Я рад, что ты пришел, но позволь узнать причину твоего визита?
— Причину? Ах, тебе причину подавай? Ко скольким чертям нужно тебя послать, чтобы ты наконец-то свалил из моей жизни?!
— Я всего лишь забочусь о младшем брате.
— Пристрелить младшего брата в подворотне — это забота?
— Ты забываешь, что сам виноват. Никто не просил тебя красть те деньги. Если бы я этого не сделал, то убили бы нас двоих. Но ты выжил. С божьей помощью или нет — это неважно. Теперь мы сами отдаем приказы, и я буду тебя защищать, хочешь ты того или нет.
Он всегда говорил одно и то же, пока смысл знакомых слов не стерся, как подошвы старых ботинок. Словно актер, уставший от своей роли, Фердинанд уже давно не вкладывал в те слова прежнего пыла и остроты. Киллиану же свои реплики ничуть не наскучивали, хоть каждый раз он так и норовил их переврать, словно надеясь, что на этот раз смысл их наконец-то достигнет цели.
— Не переводи стрелки, я украл те деньги для матери. Ей нужны были нормальные врачи, ты бы и сам это сделал, если бы не был таким трусом, — слова эти Киллиан выплюнул прямо ему в лицо, ничуть не думая о последствиях.
Фердинанд вздохнул.
— Во-первых, для приемной матери, а во-вторых, она бы все равно их пропила, и ты прекрасно это знаешь. — сказал он.
Киллиан вцепился в спинку стула и ничего не ответил.
— Садись, — сказал мистер Кин. — У меня есть для тебя небольшой подарок.
Кивнув одному из охранников, он подозвал официанта, чтобы тот принес еще один бокал. Все это время Киллиан смотрел в одну точку, словно невидимый щит из мыслей отгородил его от всего остального мира. Учуял присутствие Шептуна он быстрее, чем его увидел. Тот сел на краешек стула и затравленно огляделся по сторонам. Фердинанд ободряюще улыбнулся ему, пока официант раскладывал столовые приборы. Киллиан нервно сглотнул — перед Шептуном столовых приборов не поставили.
— Расскажи, что ты сделал, — ласково попросил того Фердинанд.
— Я… ну, я взял в долг.
— У кого?
— У вас, сэр.
— И для чего тебе понадобились деньги, мой мальчик?
— Хотел произвести впечатление на девушку, сэр.
Фердинанд бросил взгляд на брата, как бы приглашая его поучаствовать в игре, но Киллиан молчал.
— И что же девушка?
— Она посмеялась. Мой друг уже встречался с ней. Деньги я проиграл: поставил не на того, так ведь со всеми бывает, правда?
Шептун искал в глазах Фердинанда участие, но находил лишь веселое любопытство, словно то была лишь игра, правил которой он пока не знал,
— И что же ты сделал потом? — спросил Фердинанд.
— Узнал, кто ее отец, и рассказал ему о сплетнях, что ходили о его жене. Сказал, где можно найти их виновника. На этот раз я знал, на кого ставить.
— И что же, ты выиграл?
— Да, а как же.
— Тогда где же деньги, любезный друг?
Впервые за все время разговора Шептун посмотрел на Киллиана. Внезапно тот вспомнил, что на самом деле его звали Питером. Отец его лишился рук на заводе, а мать сбежала с каким-то итальянцем. Шептун рассказал об этом, когда впервые напился, и Киллиану пришлось тащить его к себе, чтобы парня никто не ограбил. Хотя, если быть до конца честным, то красть у Питера было нечего.