Он махнул рукой и перебил:
— Да-да, я наслышан, извините старика, Ирука-сан. Меня звать Кадо, я с вами раньше был знаком. Здесь я представляю Совет Деревни, моя задача — помочь с оценкой трофеев, в том числе артефактов, и если серьезно изменился ранг миссий, то подтвердить, что оценка миссии правильная.
Кивнув, я покосился на ящик, который стоял на столе.
И в самом деле им оказался телевизор с разделенным на четыре части экраном. В одном из квадратов угадывался коридор, во втором стояли мы все, а третий и четвертый показывали какие-то полки с коробками.
Быстро встав со стула и одним движением задвинув его под стол, Кадо оказался около нас.
До сих пор не привык, что пожилые люди могут двигаться, как молодые. И Хирузен путает еще, создает неверное впечатление своей неторопливой шаркающей походкой.
— В первый раз такое видишь? — панибратски хлопнув по плечу, спросил бородач, заметив мой интерес. — Скажу по секрету, дорогая штука! Из Страны Луны привезли!
— Эм, нет, просто удивился, что тут такое есть, — честно ляпнул я и прикусил язык.
— Кадо-сан, — смахивая несуществующую пыль с плеча, вышел второй работник склада, — может быть, вы уже попросите свитки? Или даже начнете работать?
Второй мужчина тоже был в возрасте, сухощавый, невысокий, с не особо приятной улыбкой и строгим взглядом, чем-то похожий на Антонио Бандероса. Наверно, тем, что был смуглым и кареглазым, явно метисом, будто из Мексики или Южной Америки. Но тут-то таких краев нет.
Ничуть не смутившись, Кадо хохотнул и, цыкнув зубом, моментально переменился.
Из рубахи-парня он стал тяжелым и кряжистым, как хмурый леший со страниц детских сказок. Я даже испугался немного.
Сухо и четко он оттараторил инструкции и сунул какую-то бумагу, сказав:
— Подпишите.
Тут я пришел в себя и начал вчитываться.
— Что значит «подпишите»?! — я дошел до конца документа. — Вы даже свитки не видели! Не то что их содержимое! И список пустой!
— Тише, парень. Выкладывай свитки на стол, по одному будем вскрывать, — он обернулся к товарищу и весело сказал: — Джобен, ты проиграл. Слушай, что принести мне на ужин…
Как потом рассказал бородач, они так над новенькими шутят. Некоторые даже подписывают пустые листы, а потом «старики» их отчитывают, как маленьких.
Пустые стеллажи и ящики постепенно заполнились различным хламом.
— Немало набрали, — взяв еще один лист, уважительно сказал оценщик.
— Да? — подала голос Сакура и повернулась ко мне: — А когда вы это собрать успели, Ирука-сенсей?
И взгляд такой подозрительный-подозрительный.
— После того, как убили бандитов, — чуть самодовольно сказал Саске.
— У Гато, должно быть, было немало людей? — не отрываясь от бумаг, спросил Кадо.
— Могло быть больше, — припомнил я, как шугал работников с большой дороги.
— Хатаке-сан всех убил? — влезла вдруг Сакура.
Недоуменно оглянувшись на розовую, я спросил у Учихи:
— Вы ничего ей не рассказали?
— Она не спрашивала, — флегматично фыркнул тот и пошел в сторону стеллажей с уже разобранными трофеями.
— Парнишка, тебя же Саске-кун звать? — обратился к нему бородатый оценщик. — Не расскажешь, как там на самом деле было? Уважь старичков, скучно нам.
Учиха вспыхнул удивлением, но виду не подал.
— Хн. Расскажу, — он покосился на меня, — если Ирука-сенсей не против
— Не против, Саске-кун, — улыбнулся я.
Эта ситуация меня почему-то забавляла. Может быть, потому, что Саске гордился, а может, потому что услышав имя «Забуза», Джобен стал выяснять, откуда тот взялся. Пришлось Учихе рассказывать все с самого начала.
Когда мальчик стал пересказывать мои слова, кто-то из оценщиков начал фонить недоверием. Кто именно, я так и не смог понять.
— Ирука-сан, — хитро ухмыльнулся в бороду Кадо, — а Хатаке-сан тоже внес свою лепту в эту кучку?
— Если бы, стоял с генинами в сторонке… — я вскрыл очередной свиток и, снова прикусив язык, исправился: — Прикрывал их на случай атаки. Хатаке-сану не до металлолома было.
"И чего меня на откровенности потянуло? Я ведь не знаю, как они к Хатаке относятся".
— То есть Какаши-сан, как обычно, не собирал трофеи, и вы сделали это сами? — уточнил Джобен.
— Да, и это тоже. Это уже после боя было, и Какаши в нем участия не принимал, — решил я не стесняться. — Это был последний свиток, — подвел я итог. — Что теперь?