— И как, по-твоему, убедить их пойти за мной? — поинтересовался Данзо. Он явно уже начал что-то обдумывать. Глупых вопросов о том, какой-такой военный комитет, он, разумеется, задавать не стал.
— Прежде всего предложить им создать свою партию, чтобы их голос тоже был услышан. Боюсь, других предложений у меня пока нет, — я развёл руками. — Я с такими людьми мало знаком, мне трудно советовать что-то более конкретное, и я уверен, что вам лучше знать. Вы ведь и без всяких партий поддерживали с ними связь.
Шимура задумчиво кивнул.
— Пожалуй, ты прав… У меня есть что им сказать и есть что им предложить. Ты подал мне хорошую идею. Я доволен.
По меркам Данзо это прям высшая оценка.
Мне начало казаться, что для Данзо вся эта политическая возня — тёмный лес, оттого он так внимательно слушал и почти ничего не говорил. Все же это не его профиль и даже не зона его интересов. Я же, размышляя вслух, пояснял, как это работает. Уверен, что я тоже мог заблуждаться в чём-то, но у меня хоть какие-то знания по этому предмету.
Вот уж не думал, что мне когда-нибудь пригодится политология, которую в нашу дизайнерскую программу впихнули как бы по выбору, но на самом деле — очень настойчиво рекомендовали, потому что её вёл близкий друг директора, А. С. по прозвищу НеПушкин. Так-то у него была «редкая», «поэтическая» и «экзотическая» фамилия Смирнов. Чувствуете, как от одного её звучания в воздухе появляется аромат кирзы, свист резиновой дубинки и глухой стук толстой папки казённой отчётности? Но Смирновых в нашем вузе было аж три штуки, причём никто из них друг другу родственником не приходился. При этом все трое — занудные, упёртые, требовательные, какие-то серые и однотипные сволочи, словно из одного инкубатора. Такой вот коллективный трёхголовый Змей Горыныч, везде создающий неуютную, унылую ауру казённого учреждения. А ведь различать тварей как-то нужно было, вот и дали им всем разные клички. В общем, те, кто не брал этот курс НеПушкина, огребали проблемы. Впрочем, гораздо больше, чем тот курс, дал телевизор и жизнь вокруг.
Мы ещё немного посидели за чайком, Шимура даже угостил меня моим же подарком, я рассказал о той технике, которую мне продемонстрировал суновец.
Тут учитель снова оказался впечатлён, хоть и виду не показал.
А чай оказался на вкус дрянью, хоть и душисто пах травами. Неприятный привкус земли с жухлым сеном.
— Простите, сенсей, — сдался я, проглотив эту жижу. — Нужно было попробовать чай, прежде чем его вам дарить. Купился на рассказ про полезные свойства и тонизирующий эффект. В следующий раз привезу что-то получше.
Шимура неопределённо фыркнул, поглядел через очки на вкладыш из коробки, где было про тонизирующий эффект, детоксикацию, ещё всякого полезного приписано этой пыли грузинских дорог, и отпил ещё.
— Со временем ты научишься ценить пользу больше, чем приятный вкус, — назидательно сказал Шимура.
Оке-е-ей… Я понял, ваши вкусы довольно специфичны…
Мы ещё немного пообсуждали детали нашего взаимодействия в совете Кланов, после чего мне наконец удалось вежливо откланяться. Вот только с меня взяли слово помочь в освоении летательного костюма.
— Конечно, я помогу! Доброй ночи, сенсей.
Дядя, я тебя, конечно, уважаю, но тебя в моей жизни становится слишком много! — на самом деле подумал я.
На улицы уже спустилась ночь, и я решил не идти в Госпиталь к Анко. Это был чертовски длинный день, и моя кислая рожа любимой не поможет. Пора бы уже и отдохнуть.
— Дома, — выдохнул по привычке, привитой мне Наруто, чувствуя, как отпускают меня проблемы и тягостные мысли. А потом я вспомнил, что снова куковать одному, и приуныл.