— Была бы ещё Анко дома… было бы вообще хорошо, — тяжко вздохнул я.
Сверху поспешно хлобыснули дверью, а затем, прямо ко мне в руки с лестницы, словно сказочная фея, спорхнула Анко в шелковом халатике, который подчёркивал восхитительную фигуру.
Она бы ни за что так бы не вышла, будь Наруто дома.
— Ты мне мерещишься? — обалдело хлопал я глазами.
— Нет, дурашка, — ласково обвила Анко руками мою шею.
— Я же с улицы, грязный весь… — попытался я было протестовать.
— А я клон, — мурлыкнула «Анко», клюнув в щеку. — Настоящая ждёт себя в спальне… котик.
Было в этой паузе и слове «котик» что-то интригующее томное, будоражащее воображение, и усталость как рукой сняло!
Да я в этом состоянии мог забить демона тульским пряником!
Просушив волосы чакрой после душа (чтоб быстрее было), я заглянул в комнату и столкнулся нос к носу с журавлём. Вид на кровать закрывали две тканевые ширмы. Обычно они стояли позади письменного стола, прямо за спинкой стула, чтоб работа с бумагами одного не мешала дневному сну другого.
— Анко? — обходя получившийся угол позвал я.
— Сюда-сюда, — хихикнула она, — ты идёшь в верном направлении.
От открывшегося вида бросило в жар и зашумело в голове, как от хмельного.
В этот момент я понял слова Пушкина и его восторги «как мимолётное виденье, как гений чистой красоты…»!
Да… этим можно восхищаться!
Широкие красные ленты оплетали желанные изгибы, не оставляя фантазии ни единого шанса!
Когда только успела?! Сбежала из Госпиталя?
Жадным осоловевшим взглядом я скользил по безупречно белой, словно сияющей изнутри, коже, будто увидел своё Счастье впервые: её ясные глаза похожие на дымчатые топазы, её аккуратный носик, чувственные губы, её упругие полные груди с родинкой около нежно-розового сосочка, которые так сладко ласкать губами…
У Анко была целая россыпь родинок, так похожих на незнакомые созвездия: за левым ушком, на груди, около пупка на плоском животике и даже парочка на пальчиках её изумительных ножек.
Я так безумно соскучился по близости с Анко, что из головы вымело все мысли, кроме всепоглощающего восхищения и радости. Я бы засыпал её подарками, которые собирал всю дорогу в Чай и обратно, только бы она дала прикоснуться к шёлку её кожи. Я чувствовал прохладу её ладошек и жар широких бёдер. Сладкий запах в ложбинке груди, пьянящий и дурманящий.
Мне нравились её телесные запахи. Они пьянили меня изысканной свежестью, словно моти с мятой и вишней. В ложбинке груди запах становится теплее, но сами полушария прохладные, пока не согреешь их лёгкими поглаживаниями и сжатиями, ощущая, как под пальцами по очереди твердеют и слегка темнеют её соски.
Ставя засосы, как метки, зализывая их языком и губами чувствовал биение сердца, судорожные вздохи… А потом я скользнул к пояснице Анко.
— Чего? — опешил я, заглядывая Анко за спину.
Чуть ниже поясницы, прямо на ямочках Венеры, которые тут называли ямочками Бэнтен (богини удачи, мудрости, искусств и, конечно же, любви), у Анко был пушистый песочно-жёлтый длинный хвост!
Я его в руки взял и смотрел, как баран на новые ворота, то на хвост, то на Анко.
В моей голове слова «Хвост» и «Анко» ни в какую не желали совмещаться в единое целое. Я завис, как старый комп.
— Это… Это что? — тупо лупая глазами выдал я, наконец.
Анко прыснула и завалилась на живот, заткнув хохот подушкой, но подрагивающие плечи и её выдавали.
Только сейчас я заметил в её пушистой лёгкой копне расплетённых волос треугольные ушки жёлтого цвета. В густых волосах этот аксессуар просто потерялся, вот я и не заметил.
Все ещё посмеиваясь, Анко сняла ушастый ободок и водрузила мне на голову. Хватило её секунды на три, а потом она, мило хихикая, плюхнулась на спину, показав, что кроме атласных лент на ней нет никакой другой одежды и ещё одну родинку снизу на попке.
— Ты меня с ума сводишь! — простонал я, закусив губу, чтоб не кинуться на любимую, как дикий зверь.
Ободков оказалось два, запасной чёрный Анко с очень серьёзным видом надела себе, но почти сразу рассмеялась снова, заразив меня своим весельем. Мы ржали, как больные, по-всякому припоминая котиков и март месяц. То, что было эротично на бумаге, в моих блокнотах с фривольными картинками, в реальности смешило до слез. Как постановочные раскоряки для порножурнала в постели обычных людей.