Мы замолчали.
— Пошли отсюда. На меня плохо действует «Останкино», словно кровь высасывает, — Яна поднялась из-за стола. — Я буду ждать вас на входе.
— Мне нужно шубку забрать. Я быстро, — Марьянка понеслась на высоких каблучках, стук которых распугивал шедших к лифтам.
Я взяла норковый жакет, и подумала, что для машины он намного удобнее. Стоило позвонить дочери, спросить, как прошел день. Ответ я знаю заранее, а ее тон бесил меня и почему-то отнимал последние силы.
Наши дети были так далеки от нас, как будто не мы их рожали, кормили, обучали. Когда мы маялись от непонимания, бабушка «А.В.», довольно просто нам все объяснила.
— Вы родились и большую часть жизни прожили при Советской власти, как и поколение ваших родителей и ваше понимание жизни гораздо ближе и понятнее друг другу. Вы пользовались вещами и ели продукты, которые назывались одинаково и не менялись годами… Даже мне, пришлось слишком много лет ублажать оперные вкусы верхушки советских руководителей. Дети ваши перешагнули сразу через век, даже те, кто родился в 90-е. Уйдут долгие годы, пока ваши вкусы и понимания сомкнуться. А может и вовсе такое не произойдет. Не терроризируйте их. Постарайтесь услышать в их бредовых идеях капли истины, которую вам только придется познать. Учитесь у них…
Мы все втроем были возмущены. Ещё не хватало, чтобы эти пигалицы нас поучали. «А.В.» улыбалась и кивала головой, то ли соглашаясь с нами, то ли давая понять, что по-другому не будет.
Я не знаю, почему я так издалека начала анализировать историю, которая сегодня, может быть, закончится и перестанет нас мучить ночными кошмарами.
Пока я ждала Марьянку и смотрела через стекло на Яну, которая вытащила сигарету и никак не могла прикурить на ветру, мне казалось, что она думает о том же и пугается вовсе не последствий. Хотя они могут оказаться для нас фатальными, а того дня, когда мы согласились поучаствовать в шутке.
Шутка оказалась неудачной.
— Куда пойдём, только в место пошикарней, — Марьяшка повела красивыми плечиками, обволакивающими мехом переливающейся шиншиллой.
Шёл снег, но не липкий, а хрустальный. Мы стояли под фонарём, который освещал только половину наших озабоченных лиц.
Точно также мы переминались с ноги на ногу, принимая решение, которое кому-то сегодня стоило жизни, а нам глубоких раздумий и чувства непреодолимой вины.
— Нет, пойдём, где тихо и мало народу. Я уже за целый день очумела от шума и гама гостей. Я даже телефон выключу, — Яна демонстративно вытащила старенький потертый от постоянного использования мобильный и нажала кнопку.
— А два других? — Спросила я. Те, ты тоже выключишь.
Яна, неохотно вытащила ещё пару мобильных.
— Я один отключу, — сказала она жалостливо. Второй — это же связь с домом, а там мама, Катя Мотя, Соня, Вадим.
— Ладно, — всё равно, потом в недрах твоей широченной юбки найдётся еще один или два.
Яна жила в ритме, который ни то, что нормальная женщина не выдержала, но и богатырь не в состоянии перенести. Она была обременена большой семьей. Все они сидели на ее шее. Шея, правда, была не тонкая. Янка — крупная большая, всегда веселая немного привирающая, любимая подруга. Лжет она не от большой выгоды, а потому что ничего не успевает. Ей нужно заработать много, очень много денег. Чтобы прокормить всех, держать домработниц. И сама Яна, обожает дорогие цацки. Эта единственная радость, да еще редкие поездки заграницу, чтобы отключиться ото всех проблем и людей. Сейчас на ней тоже было надето несколько, совершенно неподходящих друг другу изумительных колец, серьги — совершенно другого стиля и века и много разных браслеток, сияющих разными цветами и столетиями. Она всегда ходит нараспашку. Она большая и теплая и очень верная. К ней всегда хочется прижаться и полежать, закрыв глаза, на ее большой теплой груди.
Я не потому так подробно описываю своих подружек, чтобы подчеркнуть их негативные качества. Совсем, напротив — именно их странности и умение рисковать, делает их очень привлекательными и близкими для меня. Мы все не вписываемся в общий стиль телевизионного формата.
Начнем сначала.
— Ты о чем все время думаешь? — Тревожно спросила Машка. — Опять сочиняешь сценарий или еще хуже — книжку?
— Не угадала, — я засмеялась. — Я пытаюсь вспомнить нашу молодость. Вы не заметили, в какую сторону мы направляемся?
— Боже, а твоя машина? — Яна оглянулась к безумной гуще автомобилей около «Останкино». Мы пешком пойдём?
— А что? Разучилась? — Я подхватила девушек и направила через дорогу. Хочу дойти до нашего старого дома. Как вы думаете, осилим?