Я ненавижу находиться в центре всеобщего внимания.
Это даже звучит смешно, журналист светской хроники терпеть не может публичность! Но это так.
Меня в дрожь бросает, когда мир начинает вертеться вокруг меня. Когда все порхают вокруг меня, как заведенные, пытаясь угодить. Как спрашивают моего мнения, а потом афишируют его, как свое собственное. Как стелятся передо мной красной ковровой дорожкой, подлизываются и льстят, завидуют, любят или ненавидят.
Словно ставят меня на стульчик в центре комнаты и предлагают прочитать стишок. Один на один.
Все они крутятся вокруг меня каруселью серых незнакомых лиц, сливающихся в одно большое пятно.
Мне плевать на них всех.
Я хочу остаться в одиночестве!
Черт, я обожаю одиночество!
Но почему-то бытует мнение, что я любитель различного рода вечеринок и тусовок. Ну, да, я любитель. В некотором роде. Потому что эти самые тусовки посещают люди, о которых я должен разузнать все, что только возможно!
Черт, такая у меня работа! Копаться в чужом грязном белье. Противно и гадко, да. Но этим я зарабатываю на жизнь, что узнаю, кто из известных людей женится, кто разводится, кто с кем спит, кто с кем развлекается, у кого роман на стороне. У кого какие имеются в шкафу скелеты. Я узнаю о них и рассказываю общественности. Вопреки всем допустимым и недопустимым законам, презирая и ненавидя эту самую общественность.
Я чертыхнулся себе под нос и резко откинулся на спинку сиденья.
И сегодня Влада Снежина стала свидетелем моей слабости. Раскрытия частички моей личной жизни.
Кто угодно, но только не она! Эта колючая снежная роза, которая всегда демонстративно выпускала свои шипы, направляя их в мою сторону.
Пусть стала случайно. И не совсем уж свидетельницей, по правде говоря. Но все же она узнала о том, чего я никому не хотел рассказывать, о том, что скрывал как тайну за семью печатями. Потому что, копаясь в чужом грязном белье, я просто терпеть не мог, когда кто-то копался в моем. Поэтому я всегда тщательно охранял свою личную жизнь, четко разграничивая работу и дом. Словно ставил ярко-красный таблоид воспрещающий вход на жизнеопасную территорию.
Все знали обо мне лишь то, что я сам им сказал. Безнравственный гуляка и насмешливый задира, бабник, поимевший, наверное, пол-Москвы, беспринципный журналюга и карьерист, готовый идти по трупам за новой сенсацией. Кто угодно, но только не тот, кто я есть на самом деле.
Свой среди чужих, чужой среди своих.
Вся моя жизнь — ложь от первого до последнего слова. Я сам ее придумал.
Нельзя было просто оградить себя от любопытных глаз завистливых врагов и неугомонных поклонников, следовало придумать интересную историю своей жизни, чтобы все верили в нее, так и оставаясь в неведении относительно того, что здесь является правдой, а что лишь вымыслом.
И я придумал эту историю. Гнусную, противную и мне самому, грязную и пошлую, но ту историю, в которую все быстро поверили. То, что и требовалось.
Я успешно поддерживал репутацию разгильдяя, распутника и циничного ублюдка.
Я удачно справлялся с этим до сих пор…
Но сейчас снежная роза стала свидетелем открытия какой-то неизвестной Х моей «публичной» жизни. По ее лицу я читал, что она все поняла. Что она заинтересована в том, что узнала. А это плохо. Черт, это очень плохо! Кто угодно, но только не снежная роза должна знать мои секреты. Только не она!
— Черт! — выругался я и потянулся за телефоном
Набрал номер Ники и стал ждать ответа, ругая несчастные длинные гудки за то, что не могу сразу обругать племянницу за то, что она так крупно подставила меня.
Когда же я услышал ее звонкий голосок, мгновенно захотелось не просто ее отругать, а придушить.
— Кирилл? Неужели соизволил позвонить?
— Да, — выдавил я сквозь зубы — Зачем ты звонила отцу на работу?
На том конце послышалось шипение.
— А что ты мне прикажешь делать, когда я до тебя не смогла дозвониться?! — возмущенно воскликнула она — Ты специально телефон отключил, я уверена!
Что правда, то правда. Отрицать тут, к сожалению, нечего.
— Зачем ты звонила Паше? — повторил я
— Как зачем? — закричала Ника в трубку — Мне же надо было тебя найти!
Я едва сдерживался, чтобы не закричать.
— Зачем? Я же обещал, что приеду!
— Знаешь, созвониться мы тоже обещали, но ты отключил телефон! — парировала девушка
— Это была… рабочая необходимость, — попытался оправдаться я. Вышло нелепо, я это знал.
— Ага, вешай лапшу мне на уши! — злорадно хохотнула Ника — Знаю я твою рабочую необходимость! От меня избавиться хотел, вот твоя необходимость!
Я сжал руками руль, начиная заводиться. Ненавижу, когда меня ставят в тупик.
— Ты же знаешь, что я с самого начала был против… этого.
— Ты говоришь так, словно я тебя на преступление какое-то толкнула! — с обидой в голосе проговорила девушка — Ты сам согласился!
— Потому что дураком был, — пробормотал я себе под нос
Ника услышала это.
— Ну, так себя и обвиняй, — сказала она — И к тому же, страдать тебе осталось совсем немного, если мне помнится. Месяц? Два?
— И не мечтай! — отрезал я твердо — Ровно двадцать один день!!
— Я рада, что у тебя такая хорошая память, — хмыкнула Ника
— Не язви!
— И не думала! — хохотнула девушка, а потом прямо в лоб спросила: — Заедешь за мной в школу?
Я мысленно застонал. Значит, разговора по душам не избежать?
Хотя бы малюсенькую надежду мне в руки!
— Во сколько ты заканчиваешь? — сухо спросил я гробовым голосом
— Ммм… заедешь в три?
Я бросил взгляд на часы. Через час? О, черт возьми!!!
Ни за что на свете!
— Хорошо, — пробормотал я
Ника явно повеселела. Еще бы ей не быть веселой!!!
— Отлично, жду. Пока.
— Пока.
Я отключился и отбросил телефон в сторону.
Как же меня угораздило во все это вляпаться?
Девять дней назад
Последний поворот, и я оказался около дома Павла. Проехал прямо еще несколько метров, и вот передо мной выросло большое строение их красного кирпича с высокими окнами в английском стиле.
Брат уже давно перебрался вместе с семьей на окраину городу и сменил трехкомнатную квартиру на большой двухэтажный коттедж. В тот год, когда они узнали о том, что у них будет второй ребенок, Марина, жена Павла, заявила, что малышу нужен будет более или менее свежий воздух, а потому, им придется оставить квартиру и подобрать дом где-нибудь на окраине и переселиться в него до рождения малыша. Павел, обожавший жену, не стал с ней спорить, и уже через несколько месяцев все формальности были улажены, и семья Мавриных переселилась в новый дом.
Это произошло за пару лет до того, как я улетел в Америку. И тогда, как мне помнилось, дом произвел на всех огромное впечатление. А через год после возвращения я понял, что мало что изменилось за годы моего отсутствия.
Сам я жил в большой двухэтажной квартире в центре города, и переезжать никуда не собирался. Если честно, я и сам не понимал, зачем одному человеку, холостяку так много места и пустого пространства, но мне нравилась эта квартира. Правда, был я в ней довольно-таки редко, ночевал только в основном. Во время моего отсутствия квартиру постоянно убирали и поддерживали чистоту и порядок, поэтому после приезда мне не пришлось искать жилье.
Я притормозил около кованых железных дверей, вышел из машины и нажал на звонок.
Как ни странно, но пульт дистанционного открывания дверей мне так и не предоставили, хотя я был довольно частым гостем в этом доме. Наверное, даже более частым, чем в своем. Надо бы попросить об этом Павла, чтобы не торчать у ворот, как просящий.
— Кира?! — воскликнула Марина, увидев меня
Я терпеть не мог, когда меня называли Кирой, у меня мгновенно возникали ассоциации с какой-нибудь девочкой Кирой, но Марине я мог простить многое, поэтому ее обращение ко мне пропустил, как всегда, мимо ушей.
— Привет, Марин, — поприветствовал я ее и улыбнулся — Впустишь на порог бедного родственника?